Для него это сочетание слов было полной бессмыслицей. Сюрпризом стала и новость о том, что знать Хонсе готова поддержать принца.

Молодой человек взял под уздцы лошадей и увел их с обочины.

– Надо было ехать прямо в Бехрен, как мы и намеревались поначалу, – сказала ему Кадайль.

– Нам не пришлось выбирать, – в который раз повторил Брансен.

Жена вздохнула и решила не спорить. Им обоим хотелось поскорее выбраться из Хонсе, сесть на корабль в порту Этельберт-дос-Энтла и, обогнув хребет Пояса и Пряжки, плыть в Бехрен. Больше всего на свете Брансен мечтал – по крайней мере, он так говорил жене и теще – отыскать Огненные горы и Облачный Путь, обитель жрецов Джеста Ту. Отец Брансена написал книгу, вобравшую многовековую мудрость этого мистического ордена, а мать, Сен Ви, к нему принадлежала. Гарибонд верил, что найдет там исцеление, что ему удастся сконцентрироваться на линии Ки-Чи-Крии, победить бушующий в нем энергетический хаос и навсегда избавиться от необходимости носить на лбу душевный камень. Гематит помогал Брансену использовать жизненную энергию себе во благо. Без камня разнонаправленные силы словно раздирали его на части, превращая в калеку по прозвищу Цапля.

Но как бы ни стремился Брансен к Джеста Ту, сейчас путь туда был заказан, по крайней мере через Этельберт-дос-Энтл – в порту ввели военное положение. Любому, кто оказался во владениях правителя Этельберта без спроса, пришлось бы выбирать между военной службой и виселицей.

Поэтому вместо юго-запада наши герои направились на юго-восток и теперь приближались к Делавалу, столице земель владыки Делавала, будущего короля Хонсе. По дороге им стало известно, что отсюда тоже можно попасть в Бехрен, хотя путь предстоял неблизкий. Сначала вверх по великой реке Мазур Делавал, недавно переименованной в честь правящей семьи, потом через южные воды Хонсейского залива и область мелких княжеств, известную как Нога Богомола.

Без сомнения, такой маршрут был и затратным, и небезопасным, но добираться по суше в разгар войны – безумие. Брансену оказалось проще согласиться с этим, чем признаться себе в том, что он еще не готов к судьбоносному путешествию.

Итак, троица снова двинулась в путь. Дорога вела на запад, но менее чем через милю повернула, и взорам путников открылся знаменитый город. Окруженный южными холмами, он раскинулся в низине, по которой струились три бурливых ручья. Соединившись, они образовывали глубокий водоем, где располагался северный городской причал. Здесь брала начало река Мазур Делавал, чьи быстрые потоки спешили влиться в неспокойные воды северного залива.

Сама столица выглядела именно так, как представляли Брансен, Кадайль и Каллен: бесконечные ряды каменных и деревянных домов, многие в два, а то и в три этажа. Большую часть города, включая центр, окружала каменная стена. За ней возвышался замок. Громадный и величественный, он господствовал над всем пейзажем. Ничего подобного Гарибонду и двум его спутницам видеть не приходилось. Три башни, соединенные между собой, простирались к небесам настолько высоко, что стремление владыки Делавала царствовать надо всем Хонсе сразу переставало казаться абсурдным.

К концу дня они добрались до окраины города. Поплутав узкими улицами, по обеим сторонам которых лепились лавки и магазины самого разного толка, путники вышли на просторную рыночную площадь, расположенную прямо за городской стеной. По дороге им попалось несколько пожилых крестьянок, делавших последние покупки перед закрытием рынка.

Кадайль слезла с козел и теперь шла рядом с мужем и матерью, ведя под уздцы упряжку.