В больших компаниях менеджеры превращаются в родственников и доверяют друг другу тайны. Ведь дома зачастую просто некогда поговорить. О том, кто с кем спит и сколько виски с колой было выпито вчера. Время от времени он рассказывал подчиненным за дружеской рюмочкой коньяка, как приехал из Хабаровска и выстраивал свою жизнь. О первых бизнес-проектах и своем первом достижении – престижной иномарке. О том, как ездил несколько лет назад домой и собрал всех старых друзей. Хотелось показать себя, вспомнить молодость, она ведь не возвращается и врезается в память разноцветными, яркими картинками. С горя напился, увидев перед собой стареющих людей, а первая красавица – все были в нее влюблены, и он не исключение – и вовсе стала бабушкой. Но он-то не такой! Он молодой и успешный, с кучей любовниц, дорогих костюмов и часов. Уж он-то знает, как жить!

Когда норма коньяка переходила за грань, он любил рассказывать, как был «барменом».

Первым трудовым местом Максима был БАР – Бюро Аналитического Ремонта, где он проработал полгода, если это вообще можно было назвать работой. В восемь нужно было быть в бюро. Утро начиналось с настоящей политинформации. В первый день его встретил добродушный еврей по кличке Коля Нос. Между прочим, он даже окончил в свое время музыкальное училище и работал учителем музыки – сейчас Максим, как ни старался, не мог вспомнить, по классу чего. Каким образом оказался в БАРе, Николай не рассказывал, только становился очень грустным, слушая классику. В комнате стоял катушечный магнитофон с кучей бобин. Особенно Николай любил Моцарта и запрещал всем вокруг разговаривать, когда ставил запись сороковой симфонии.

Посмотрев внимательно на Максима, он сказал:

– Вешай одежду, вот тебе полочка, вот – диван-кровать, и сейчас будет тихий час.

На полочке было приготовлено постельное белье. Диван-кровать разложен. Максим хотел лечь в одежде, но Николай возразил:

– Нет, нет, в двенадцать обязательно пойдем в цех. Нужно сделать обход и показаться. А то брюки помнешь.

Максим послушался и тщательно сложил брюки с рубашкой. Потом в одиннадцать сорок пять его разбудил Николай.

– Умываем лицо и идем.

Еще в БАРе работал бывший директор универмага, отсидевший пятнадцать лет за хищение. Он был спокойным и молчаливым.

Максим снова оделся, и они отправились в цех. Потом, как по мановению волшебной палочки, на столе появилась большая еда. И даже фрукты, что было редкостью по тем временам.

Потом Николай с Максимом снова открыли шкафчики и достали подушки. Тихий час продолжался до пяти, а потом – снова обход. В половине шестого рабочий день заканчивался, и все расходились по домам. Так продолжалось полгода без всяких изменений в графике, пока Максима не продвинули по комсомольской линии.

Эту историю любила слушать и Юлия, как и другие истории.

Она так ждала их встреч! Ведь именно с Максимом она поняла одну простую вещь: возраст – это лишь относительная категория, придуманная природой и людьми в соавторстве. Именно в соавторстве рождаются самые большие глупости, сравнимые лишь с огромным жирным свадебным тортом. С грустью наблюдала Юлия за молодящимися женщинами, которые в схватке со временем превращались в уродливых кукол, напичканных уколами и оттюнингованных дорогостоящими косметическими процедурами. Если бы телевидение прекратило навязывание культа молодости, а демонстрировало нормальные человеческие лица и отношения, все новомодные косметологические клиники просто разорились бы. Она с грустной улыбкой наблюдала, как сосед Артем Петрович, руководитель какой-то крупной фирмы, подкрашивает седеющие виски по новейшим технологиям фирмы L’Oreal, скрывая самое достойное проявление возраста у мужчин. С Максимом она перестала бояться старости и мечтала о том, как когда-нибудь, спустя годы и десятилетия, они будут ходить вместе по берегу, она и он. Почему-то во время технического прогресса, новейших технологий, экономических кризисов, сексуальных революций и других катавасий люди боятся быть просто счастливыми.