В результате такой подсказки копы из полиции нравов начали настаивать, чтобы работающие под прикрытием девушки сами выбирали себе костюмы. В конце концов, девчонки больше знают о том, что выглядит правильно, да?

Может быть, большинство и знает. Но не Дебора. Она ни в чем не чувствует себя удобно, кроме джинсов. Вы бы видели, что она хотела надеть на выпускной. Я никогда не встречал красивую женщину в таком откровенном наряде, которая выглядела бы настолько сексуально непривлекательной, как Деб.

Но она выделялась. Дебора сдерживала толпу, значок поблескивал с верхнего края топа. Она больше бросалась в глаза, чем полмили ярко-желтой ленты, натянутой вокруг места преступления, и была заметнее трех патрульных машин со сверкающими мигалками.

Дебора стояла лицом к парковке, сдерживая растущую толпу зевак, в то время как команда криминалистов копалась в мусорном контейнере кафе. Хорошо, что меня не включили в нее. Вонью помойки тянуло через всю стоянку – смесь смрада латиноамериканской кофейной гущи, испорченных фруктов и протухшей свинины.

Коп у въезда на парковку оказался знакомым. Он махнул мне, я въехал и нашел место, где встать.

– Деб, – приветствовал я сестру, подходя прогулочным шагом. – Ничего костюмчик! Фигуру демонстрирует в самом выгодном свете.

– Пошел ты! – залившись краской, ответила она; такое не часто увидишь у взрослого копа. – Нашли еще одну проститутку. По крайней мере, похожа на проститутку. Трудно сказать точно по тому, что от нее осталось.

– Уже третья за последние пять месяцев, – сказал я.

– Пятая. Еще двух нашли в Броуарде, – мотнула она головой. – А эти засранцы продолжают утверждать, что официальной связи между случаями не установлено.

– Какую кучу бумажной работы прибавила бы такая связь, – услужливо поддакнул я.

Деб решила показать зубки.

– А как насчет вашей чертовой обычной полицейской работы? – рыкнула она. – Идиоту понятно, что убийства связаны.

Ее слегка передернуло.

Я в изумлении уставился на Дебору. Она коп, дочь копа. Ее ничем особо не проймешь. Когда Дебора только поступила в полицию и старшие ребята подшучивали над ней – показывали искромсанные тела, которых в Майами навалом ежедневно, надеясь, что она стравит свой обед, – она даже глазом не вела. Все это она уже видела. Была, делала, знает. А сейчас ее передернуло.

Интересно.

– Особый случай, что ли? – спросил я.

– Случай, который произошел на моем участке. – Она ткнула в меня пальцем. – А значит, я намерена раскопать это дело, засветиться и получить перевод в отдел убийств.

Я одарил ее счастливой улыбкой:

– Амбиции, Дебора?

– Да, черт возьми! Я хочу выбраться из полиции нравов и из долбаного секс-костюма. Я и правда хочу в отдел убийств, Декстер, и это дело может стать моим билетом. При одном маленьком условии… – Она замолчала, а потом сказала нечто совершенно ошеломляющее: – Пожалуйста, помоги мне, Декс.

– Пожалуйста, Дебора? Ты говоришь мне пожалуйста! Ты знаешь, как я начинаю от этого нервничать?

– Хватит трепаться, Декс!

– Нет, серьезно, Дебора…

– Я сказала, хватит! Ты поможешь мне или нет?

После того как она все так повернула, да еще это странное и редкое «пожалуйста», что я мог ответить, кроме:

– Конечно, Деб. Ты же знаешь, что помогу.

– Я не знаю этого, Декс. Я ничего про тебя не знаю.

– Обязательно помогу, Деб, – повторил я, стараясь показать, что я удивлен.

С очень хорошей имитацией оскорбленного достоинства на лице я направился к помойке, где возились остальные крысы-криминалисты.

Камилла Фидж в поисках отпечатков пальцев ползала по куче мусора. Эта коренастая женщина с короткой стрижкой, лет тридцати пяти, никогда не реагировала на мои легкие и элегантные комплименты. Увидев меня, она встала на коленки, покраснела и проводила взглядом, не сказав ни слова. Она всегда так – уставится на меня, а потом краснеет.