Нейт с Кьярой одновременно вскинули брови, заговорив в один голос:

– Откуда он у вас?

А Ферн спросил:

– Как вам удалось протащить его в Квартал?

На его вопрос ответил Кинн:

– Камень-сердце отличается от других известных нам камней. Вы же знаете… кхм, или нет, – он запнулся, видимо, осознав, что перед ним люди, не пробудившие за свою жизнь ни одного камня. Кашлянув, он продолжил: – Обычно опытный камневидец способен чувствовать на близком расстоянии зов даже незнакомых камней, особенно разбуженных. Но камень-сердце… молчит. Вот он, рядом со мной, а я его не ощущаю. И даже если возьму в руку, то не увижу нитей силы – только то, что он разбужен. Скорее всего, поэтому Каратели его и не заметили.

Предваряя последующие вопросы, я посмотрела на Кьяру и сказала:

– Та легенда, которую ты упомянула, – о том, что Серра первым пробудила камень-сердце, – это правда. Но ее скрыли не просто так.

Глубоко вздохнув, я пересказала историю о падении Альканзáра насколько могла точно: как младший сын Серры и Иалóна – последний из Первых – от зависти к братьям и сестрам, а особенно к Энтане, погасил камень-сердце и развеял благословение, которое было призвано на эту землю.

Когда я замолчала, тишину прорезал голос Ферна:

– Вот же гад!

Кьяра ошеломленно уставилась на него:

– Как ты можешь!.. Он же один из Первых!

– Ты что, не слышала, что он сделал? Двуличный мерзавец! Ненавижу таких: в глаза говорят одно, а сами готовы в спину нож всадить.

Ферн бросил на Нейта тяжелый взгляд, который тот спокойно выдержал. Кьяра нахмурилась:

– Альканзар… Я думала, что он умер совсем молодым и поэтому даже в полных текстах служб о нем ничего не сказано. Неужели всё так и было?..

Нейт мягко произнес:

– Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, как всё было на самом деле. Мне интересно другое: если камень-сердце погас и даже Первые не могли его пробудить, откуда у вас разбуженный осколок?

Я посмотрела на осколок в своих руках.

– Мы не знаем, как и когда, но два неразбуженных кусочка камня-сердца однажды оказались в Альвионе. Отсюда их украли… лет семнадцать назад. Но тогда почти никто об этом не знал.

Я запнулась, чувствуя, как к горлу подкатил ком. Как я могу рассказать, что это моя мама украла их?

Неожиданно заговорил Кинн:

– Осколки отвезли в Зеннон, а мою маму отправили следом, так как она знала похитителя в лицо. Но камни тщательно скрывали, и у нее ушло много лет, чтобы найти их. За это время один из осколков пробудили, и… Вы слышали об эренди́нах?

На лицах Нейта и Ферна отразилось непонимание, а Кьяра неуверенно сказала:

– С ними был целый скандал, верно? Кажется, Зеннон открыл силу камней и не пожелал делиться с Альвионом. Эрендины не позволяют Теням прорвать световой щит… – Тут ее брови поползли вверх. – Только не говорите… Это и есть осколки камня-сердца?

Мы с Кинном одновременно кивнули, и он продолжил:

– Их назвали так в честь того, кто пробудил один из осколков, – в честь Эрена Линда, отца Виры.

Почувствовав, что все смотрят на меня, я покраснела и опустила глаза.

Нейт спросил:

– Как ему это удалось?

Я с сожалением покачала головой:

– Не знаю. Отец умер, когда мне был год, а дядя, который меня воспитывал, ничего не рассказывал.

Дядя… Знал ли он о том, что такое эрендины на самом деле? Знал ли правду о моей маме? Почему, почему мы с ним ни разу откровенно не поговорили?..

Когда молчание с моей стороны затянулось, Кинн продолжил рассказывать о своих родителях и краже неразбуженного эрендина, а я вставляла то, что узнала от Утешителя Йенара.

Нейт с Кьярой были очень благодарными слушателями: они внимали каждому нашему слову, пораженно качая головами, а если перебивали, то чтобы задать точные, осмысленные вопросы. И даже Ферн постепенно оттаял и позволил любопытству отразиться на своем лице. А услышав, что в Альвионе родителей Кинна задержали и обыскали, но камня не нашли, он нахмурился и спросил: