Княже бросился к телефонной будке, но быстро вернулся.

– Пусто! Нет ее дома.

– Тогда, может, в Шанхай какой-нибудь?

– Это в пустые дома, на капремонте которые? Нет уж! – возмутились великосветские десятиклассницы.

– Батюшка, а не осталась ли у тебя, по чистой случайности, ключей от твоей бывшей квартиры? – вкрадчиво спросил я.

Батюшка, выгнанный за особо активную рогозаготовительную деятельность из дома своей благоверной еще летом, только сумрачно сплюнул в знак отрицания.

– Слушайте, раз уж другого варианта не намечается, поехали, дверь ломанем,.. Иринка нас поймет! – выдал Кубик.

– Гениально! – закричали мы хором, ловя на себе восторженные взгляды десятиклассниц. – Поехали!

– Вшестером на такой машине? – усомнилась та, что была потемнее.

– Эта тачка три дня назад семерых до Зеленогорска довезла! – похвастался Княже. В крайнем случае, заплатим штраф за перегруз. Кстати, а сколько у нас наличными?

Насчитали около двадцати рублей.

– Шесть бутылок "Бендерской водки" мы осилим, – подвел итог отличавшийся математическими способностями Кубик.

Но в тот раз с "Бендерской" нам не свезло, и Княже приобрел в новом универсаме на Тульской улице четыре бутылки "Гуцульской", благоразумно оставив деньги для уплаты штрафов. Гаишники такие жадные, могли больше трех рублей потребовать! Он мог бы этого и не делать – ехать было недалеко, уже минут через пять мы выворачивали на Тверскую.

Вот и фантастика. Строго научная. Наивный, я думал тогда, что на этом фантастическая часть мероприятия и закончится!

– Сейчас вы увидите фантастический дом, – повернувшись, проинформировал я десятиклассниц, – его будут скоро сносить, так что вам повезло!

Дом, в котором жила тогда Иринка, и впрямь был замечателен: маленький старинный особнячок стоял за приземистой православной церковью, превращенной феей коммунизма в заводик по изготовлению автоарматуры. Вероятно, до пролетарской революции в нем жили упитанные батюшки, читавшие в узких, немного похожих на кельи комнатах фолианты на греческом, латыни и церковнославянском и даже глухонемецком.

В домике этом было всего шесть квартир – по две на каждом этаже. Пять из них уже пустовали – что поделаешь, расселение. Только Батюшка с Иринкой собирались терпеть до последнего, решительно отвергая все смотровые.

Дом был примечателен и еще по одной причине: его по просьбе Иринкиной соседки снизу, добродушной пожилой женщины, как-то зарисовал один молодой совсем художник. Звали его Ян Антонышев, и впоследствии он приобрел известность как лидер группы "Старый Город" – объединения вольных живописцев, истинных портретистов Санкгь-Петербура. Иринкина соседка снизу была, по всей очевидности, просто чудесным человеком, так как ни один из наших сабантуев не смог выудить ни единого стона из ее груди (проверено: она не была глухой!), и поэтому мы как-то с большого похмелья помогли ее семейству при переезде, – замечательный еще у них был щенок чау-чау! Тогда-то я и увидел эту картинку. Мелок? Цветной карандаш? – я не разглядел, но душу маленького приговоренного особнячка художник почувствовал очень верно. Кто знает, может быть, именно это трехэтажное здание и натолкнуло Яна Антонышева на мысль о создании "Старого Города"?

Ян Антонышев «Старый город, Тверская 8»

Стемнело. Мы въехали в узкий проезд между шестиэтажной и церковно-заводской стеной и мимо помойки да по зеленому дворику подкатили к стоявшему в одиночестве дому № 8.

– Мрачновато, не правда ли? – спросил я девчонок.

Было уже около восьми часов, и октябрьский вечер густел и переходил в следующее фазовое состояние с понижением температуры. Листья над нашими головами звонко осыпали пощечинами игривый ветерок, а он, прохлаждаясь, все пытался дорвать пестрые по осенней моде платья деревьев.