Звали ее Белянка. И была она дочерью уже мертвого главы семьи с автобазы Гошика…

Скулеж, все больше и больше усиливающийся, отвлекает от экрана.

Поворачиваюсь за звук, досадливо морщусь.

Бляха, забыл совсем про мелкого крыснюка, увлекся…

Наблюдаю пару минут не без удовольствия, надо сказать, хликую голую жопку, строго вертикально торчащую над землей, тонкие лапки, мельтешащие в воздухе.

Головы чудовища не видать, потому что он в очередной раз показал полное отсутствие мозга и с разбегу встал прямо на свой защитный ошейник, конусом обхвативший шейку.

И теперь башка у него внизу, под конусом, а все остальное - болтается сверху.

Охренительно уморительное зрелище.

Когда этот придурастый крыс сделал такое в первый раз, я ржал так, что даже живот заболел.

И потом, признаюсь, сам несколько раз ловил его и так ставил. И опять ржал.

Понимаю, ребячество, но хоть какое-то развлечение в моей беспросветной жизни…

В этот раз, кстати, я вообще никакого отношения не имею к уже привычной позе Драконяшиного придурка.

Это он сам все.

Помогать ему я, естественно, не собираюсь, зачем лишать себя удовольствия?

Псина пищит, вихляется, голый зад в пипкой хвоста забавно дергается. Я улыбаюсь.

Идиллия.

- Ну вот вы опять! - раздается сбоку возмущенный голос Вальки, - ну зачем вы его мучаете?

Бля… Кайфоломщица мелкая…

11. Глава 10

— Я вообще не при делах, — тут же открещиваюсь от преступления, — он сам.

— Опять сам? — Драконяша хмурится, ее темные брови вразлет собираются трогательным домиком, губки раскрываются… Кукла, ебать. Ебать и ебать… — как и в прошлый раз? И в позапрошлый?

Она наклоняется, бережно поднимая своего крыса, который, услышав , что пришла хозяйка, начинает издавать совсем уж душераздирающие звуки, похожие на скрежет пенопластом по стеклу и мяв прищемившей хвост кошки одновременно.

Я морщусь, но взгляд от круглой жопки, обтянутой очередными трусами-шортами, не отрываю.

На такое я просто неспособен в последнее время.

Драконяша поднимается, я тут же торопливо отворачиваюсь, бормоча:

— Ну я же говорю, у крысы памяти, как у рыбки, и мозгов столько же… Нихера не запоминает свои проебы…

— Жорик умный! — предсказуемо обижается Валька, — у него просто лапки тонкие! И шейка! Удержать ошейник не может… И еще он любопытный! Наверно, что-то инетересное увидел, вот и…

— Ага, бля, мои очередные тапки, — язвлю я, — говорил тебе, убирай подальше своего ссыкуна, наступлю и не замечу!

— Я убираю! И вообще! Он один раз только…

Я даже рот раскрываю от такого вопиющего нахальства. И, главное, верит ведь в то, что говорит!

Смотрит так серьезно, не играет!

Реально, будь я на работе и опрашивай ее, сто процентов бы поверил…

— Мешаешь мне, — бурчу, отводя, наконец, от нее взгляд.

Пусть валит уже, со своими глазами, ногами, жопой и ссыкливой псиной.

А я вернусь к Демону, который сейчас резко нагнет свою Белянку.

За всех баб, успешно ебущих нам, нормальным мужикам, мозги.

— Простите… — она делает шаг назад, но потом тормозит, кусает губку в задумчивости. И я сам не понимаю, как липну опять взглядом к ее рту. Сочному такому, пухлому. Бля, создал же Бог заразу… Даже я, безбожник, поверил… И чего стоит? Чего душу вынимает мне? — Лина говорила, что вам… Вам может понадобиться помощь корректора… Я могу… Попробовать…

Нахер мне такая помощь!

Я после наших совместных трудов руку в кровь сотру о член! И так чего-то правая отнимается уже! Не к добру!

— Мне не корректор нужен, — бурчу, чтоб отвязалась поскорее, — мне бета нужна.

Уверен, что девка и не в курсе, что это такое, и сейчас свалит, но Драконяша неожиданно уверенно кивает и даже шагает обратно ко мне, поудобнее устроив уже утихомирившуюся крысу у себя на локте.