Земляные драконы, песчаные, ледяные. Чешуя у них имела оттенки драгоценных камней: сапфирово-синяя, мандариново-оранжевая, алмазно-белая. А морды … они казались такими разумными.

«Может, папе было необязательно убивать того дракона?» – подумала Лиана. Нет, думать так недопустимо. Драконоборец – герой, и в этом вся история Доблести.

Лиана провела пальчиком по мерцающим крыльям джунглевого дракона. На рисунке у него была милейшая мордочка. Глупо, конечно, думать так о существе, которое съест тебя и глазом не моргнёт, но от этого дракон не казался Лиане страшнее.

«Может, и рассказ Драконоборца в чём-то неправдив? – подумала она. Опасные мысли! – Интересно, как рассказали бы историю сами драконы, умей они разговаривать?»

Ласточка и не подумала бы, что с дракончиком что-то не так. С ним всё-всё-всё, ну вот совершенно всё было замечательно, и она укусила бы любого, кто осмелится возразить. Было бы только кому возражать.

И все же малыш вел себя странно.

Например, он обожал животных. Просто до умиления любил глазеть на них, особенно на улиток: увидит одну и сразу падает на землю, смотрит во все глаза, как она шевелит рожками. Он бы всё утро следил, как улитки ползают в траве, если бы Ласточка не торопила его дальше.

Вообще, «улитка» стало первым её словом на драконьем языке. Дракончик так часто произносил его, что она не удержалась и повторила, а он нашёл это восхитительно уморительным.

Пока Ласточка шла, Небо сидел у неё на плече и при виде каждой птички щебетал так, будто ничего красивее и удивительнее в жизни не видел. Он с ума сходил от радости, стоило божьей коровке сесть на него, а потом днями напролет хандрил, если от него разбегались белки.

Собственно, поэтому на охоту его брать было без толку. Когда Ласточка первый раз сбила кролика камушком из рогатки и принесла тушку, Небо бережно пригладил его шёрстку и разразился слезами.

Слёзы! Вот уж она не думала, что драконы умеют плакать, тем более из-за еды!

– Малыш Небо, – сказала она, пока он хныкал ей в юбку, – какой ты глупенький. Ты ведь наверняка уже питался мясом. Я думала, драконы только мясо и едят.

Он вскарабкался ей на колени, оттуда на плечо, не переставая реветь, и зарылся холодной мордочкой в волосы. Слезинка из его глаза попала ей на щеку и скатилась вниз.

– Тебе всё приносили в готовом виде? А теперь ты увидел, что это был кролик, и поэтому не можешь его съесть?

– Ур-р-рблроарф, – засопел дракончик.

– Ладно, не хочешь – не ешь, мне больше достанется. Но тебе надо чем-то питаться.

Она выгребла из карманов орехи и ягоды, собранные во время охоты. Небо спрыгнул на землю и накинулся на еду, первым делом проглотив фрукты.

– Какой же ты странный, – сказала Ласточка, нежно подёргав его за ушки. Он ответил чем-то средним между мурчанием и рыком. – С другой стороны, если ты не съешь даже кролика, то и меня вряд ли проглотишь. Что скажешь? Моим пальчикам ничто не грозит?

– Мр-р-р-роур, – согласился Небо. Или не согласился, а просто рыгнул. Она пока ещё плохо разбиралась в звуках, которые он издавал.

Ласточка рассчитывала, что Небо поджарит для нее мясо и она сбережет силы, однако он явно не собирался ничего поджигать. У него даже из ноздрей дым не шёл, не то что у драконов, которые витали в небе. Он не чихал пламенем (хотя после спасения из плена у реки чихал много) и не пыхал жаром даже в самые холодные ночи, когда тепло пригодилось бы обоим.

Выяснилось всё лишь через год. Долгое время Ласточка думала, что Небо просто не хочет или, может, простыл и ещё не оправился. Потом она подумала, что маленькие дракоши рождаются такими и, только повзрослев, обретают способность дышать огнем.