Впрочем, а что мешает ему совмещать?

И чем это чревато для меня? – вот в чём главный вопрос.

Ничем хорошим – спору нет. И держаться от Корвина подальше нужно точно. И совет Реми не думать о драконах вообще – тоже хорош, хотя и трудновыполним в условиях, когда беглый женишок так и путается под ногами.

Зачем ему это вообще?

Я снова вспомнила брезгливо искривлённые губы моего ходячего кошмара. Может и правда случайность. А Реми ошибся с этим «своей считает». Сам же говорит, сам заррх сломит ногу в драконьих мотивах.

Зато, ура-ура, я отметила, что у меня при мысли о губах Корвина не возникло лишних реакций, этих плодов уязвлённого женского эго. Ни тебе сбитого дыхания, ни дурацкого желания потрогать его губы, ни запустить руки в волосы. Прелесть! Значит я в норме!

Хотя запускать руки в волосы мне и раньше не хотелось. И тонуть в янтаре глаз.

Слышать голос.

Эти будоражащие вибрации, это: «стар-райся, и возможно согр-реешь»…

…Мне, мёрзнущей на холодной простыне, это вдруг показалось неким неведомым, абсолютно, немыслимо запретным и таким сладким удовольствием – что я вытянулась до дрожи во всех мышцах, а потом свернулась клубком, плотнее сжимая колени и бёдра, и резко согреваясь от скользящих прикосновений ткани к телу. Словно это и не ткань вовсе.

А горячие руки.

Я зажмурилась, с трудом осознавая, что со мной творится, но маленькая разумная часть меня была забита в дальний уголок невыносимым желанием заглянуть в янтарные глаза, утонуть в их огне, вспыхнуть и рассыпаться искрами по подушке.

И восстать из пепла.

И снова полыхать…

Сквозь грохот сердца едва удалось разобрать стук в стену. И брань Цербера.

Я всё-таки разбудила квартирохозяйку. Непристойными стонами.

Судя по тому, что удалось разобрать сквозь шум крови в ушах, добропорядочная женщина обещала нагрянуть ко мне и выгнать моего любовника вон! Впрочем, дальше угроз дело не шло, и лишь Крылатым ведомо, что её остановило. Может, испугалась, что упомянутый «любовник» сам её выставит?

Но мне было всё равно, что думает и что сделает моя надзирательница.

Я валялась на скомканных простынях, со скатавшейся до груди ночной рубашкой, горячая и опустошённая. По всему телу катились капельки пота, в мышцах разливалась ватная слабость.

Больше всего убивало то, что не в синих глазах Реми я стремилась утонуть, а в Корвиновом янтаре.

Тьфу! Как муха, право слово.

Ну почему всякая гадость притягивает сильнее милого и доброго?

Мне не хватало воздуха, и я, поднявшись, на дрожащих ногах подошла к окну. Бесшумно открыть его не получилось, и на противовзломный скрип рамы дверь в комнату, наконец, распахнулась, в неё пылая очами, влетел мой верный Цербер:

– Где он?! Я тебя спрашиваю, где он!

Я, морщась от шума, кивнула на раскрытое окно и присела на подоконник.

– Я всё твоему дяде расскажу! Он тебя под замок посадит!

– Рассказывайте, – разрешила я и потянулась слухом к далёкой загородной птичке. У неё было хорошо и тихо, а сама она издавала мелодичные трели, в отличие от квартирохозяйки.

Может, кстати, это и выход, – мысль всё же зацепилась за её слова. Порченый товар драконам не годится. Главный элемент «трепетного цветочка» – невинность. Интересно, Реми поможет мне с нею расстаться? И как моя метка на это отреагирует?

Кажется, негативно – запястье уже начало чесаться.

Забравшись на подоконник с ногами, я уставилась на первую луну. Морфей поднялся уже высоко, скоро на его след встанет вторая луна, Аврора. Она настигает первый спутник Земли. Медленно, но неумолимо, пять сантиметров за год. Говорят, когда Морфей и Аврора встретятся, Земле придёт крышка.