– Однако, кто бы мог подумать, добрейший Ян! – разочарованно стукнул по колену рыжий, глядя, как суровый Наадир уходит с арены. Кажется, он тоже искренне болел за него. – Молодежь начинает наступать на пятки!

– Это хорошо! – солидно возразил толстяк. – Побольше бы таких, как господин Адис, и сонки знали бы свое место.

Ага, подумал я. Значит, эти праздники проводятся еще и для устрашения врагов! Умно. Если Наадир всю жизнь успешно гоняется за варварами, то он сильнее их всех. А если есть кто-то, сильнее Наадира… бойтесь, варвары!

Черный вошел в азарт; он не просто был на празднике – он изучал потенциальных противников, их слабые и сильные стороны. Иногда я слышал его замечания, которые он делал, скорее всего, автоматически, говоря словно в полусне:

– Выпад с уколом… это все, на что ты способен? Ух ты, ух ты, разошелся! Держи, держи удар! Не отступать, нет! Этот винт опасен, да… хитро придумано… не попасть бы под него…

Его замечания немного отрезвили меня, привели в себя. Он, значит, собирается драться с этими вот вояками?! Которые, как я уже заметил, не слабаки, и дерутся до первой крови! А как он собирается утвердить свою победу – распоров кому-нибудь живот? И ладно бы он кому-то, а если этот кто-то – и ему?! Все эти животрепещущие вопросы я ему и задал трясущимися губами. Он смотрел на меня совершенно отсутствующим взглядом, взглядом сумасшедшего, летающего в облаках, и безмятежно улыбался.

– Да ладно, – безответственно произнес он. – Потом что-нибудь придумаю.

Тем временем праздник подходил к самой главной своей части – остались самые ловкие и сильные, и среди них Изольд, Лар и Зед. Немного еще пожалев о полюбившемся мне Наадире, я переключил свое внимание на Лара – тоже неплохой боец, и выглядит достойно. Черный болел за пакостливого Адиса, соперники которого умирали на арене со смеху – тот знал просто чудовищное количество похабных анекдотов и песенок.

Тут же стало понятно, отчего побеждает Зед. Его просто боялись – а он давал к этому повод! Так получилось, что он дрался на отборочном туре почти последним, и его соперник, некто Равен, был слишком молод. Он вышел против Зеда, храбрясь, но видно было, как дрожит в его руке оружие. Зед, усмехаясь, указал на него мечом – притом указал на голову, и я понял, что он собирается её оттяпать. На праздниках и такое бывает. Нечаянно.

Они дрались страшно; трибуны молчали, слышен был лишь лязг оружия, и я зажмурился, не желая видеть, как это чудовище будет убивать смелого юношу – а он был смелый, он мог бы отказаться от поединка и признать свое поражение, но он готов был скорее умереть, чем посрамить своего государя!

Удар в гонг остановил это страшное побоище, и я распахнул глаза в ужасе – все?! Уже все?

Юноша, тяжело дыша, лежал на земле, сбитый с ног ударом могучего Зеда. Он был избит – иногда Зед бил, просто бил кулаком с зажатым в нем мечом куда придется, а приходилось в основном в лицо, – истрепан, но жив, и даже не ранен сталью. Но, по-моему, у него была сломана рука, и глаза были бессмысленны. Острие яркого ярмарочного меча Зеда упиралось ему в дрожащую жилку на шее.

В гонг ударил государь, своим решением остановив бой.

– Мне кажется, – тяжко произнес государь, – я вижу первую кровь.

Судьи, до тех пор сидевшие, как окаменевшие, зашевелились, и главный судья, поплотнее натянув шапку на голову, словно стараясь скрыться за ней, спрятаться, выкинул синий флаг – знак того, что победил Зед. Гигант закинул голову и зарычал – то был кровожадный рык зверя, растерзавшего добычу и справляющего теперь победу. Затем он кинул победный взгляд на государя – да, Дракон должен был это признать, Зед был сильнее всех, его боялся целый стадион, все молчали, когда он говорил! И ничего с этим Дракон поделать не мог.