– Ну и ну, – пробормотал он, оглядывая весь этот хлам при свете дня. – Похоже, он и впрямь старьевщик, этот Рудольф!

Внизу было еще темно. Камин давно погас. Рик, бросив свой остывший коврик, перебрался к Телли под скамейку; из-под свисающего края одеяла высовывался кончик его зеленого хвоста. Широкую, почти квадратную комнату перегораживал старый прилавок, частично уже разобранный, не иначе, как на растопку. Полки и здесь прогибались под тяжестью всевозможных вещей, когда-то выставленных в качестве товаров, а ныне превратившихся в никому не нужный хлам. На стене висело два зеркала, изрядно побитая молью волчья шкура с головой и зубами и небольшое чучело лесной совы.

– Любуешься? – спросил, спускаясь по лестнице, Рудольф. Странник обернулся. – Ну-ну. Можешь не отвечать.

Он вынул из кармана старый замшевый кисет со следами цветной вышивки, неторопливо набил длинную трубку с обгрызенным янтарным чубуком, затем вооружился кочергой и поворошил в золе камина в поисках тлеющего уголька. Нашел, прикурил и опустился в кресло.

– Раньше я держал здесь лавку, – проговорил старик. Выдохнул клуб дыма. – Но сейчас я отошел от дел. Хотя в конце концов я знал, что рано или поздно сыщется такой вот прыткий сукин сын с толстым кошельком и выкурит меня отсюда, как лису из норы…

Седой, сутулый, горбоносый, похожий сейчас на какую-то огромную старую птицу, Рудольф сидел и рассуждал, сам отвечая на свои вопросы, а странник чувствовал себя все глупее и глупее.

– Ну хватит, – наконец сказал Жуга. – Хватит. Мне жаль, что все так получилось. По правде говоря, я хотел всего лишь снять комнату, а не отнимать у тебя жилье. Дом большой, поместимся как-нибудь. Я не собираюсь тебя выгонять.

– Охотно верю, – усмехнулся тот. – Человеку, у которого хватает наглости и денег, чтобы выкупить чужую закладную на дом, ничего не стоит нанять двоих стражников, чтоб выдворить несчастного старьевщика вон. Ты этого не сделал. Почему? Сам прячешься от стражи? Вряд ли, иначе не пошел бы в магистрат. Денег не хватило? Тоже не причина – посулил бы им чего-нибудь из моего хозяйства и дело с концом. Кстати говоря, как тебе удалось выкупить мою закладную?

– Я сторговал за полцены. Убедил их, что дом почти разрушен.

– Почти разрушен? – воскликнул Рудольф и взмахнул чубуком. Табачный дым завился в сизую петлю. – О святая простота! Почти разрушен! Да он простоит еще сто лет! Стена в четыре кирпича! А чердачные балки ты видел? Это ж лиственница, ей сносу нет. А черепица? Разве сейчас делают такую черепицу? Плоская, ручной формовки, в два пальца толщиной! Звенит под ногтем! Да… Ну ладно, сделанного не воротишь. Да. Нам есть о чем поговорить, мой наглый рыжий друг. Как я понял, уходить отсюда ты не собираешься?

– Нужно же мне где-то жить, – бесхитростно ответил тот, – и раз уж я откупил этот дом…

– Но в городе полно других домов. Почему бы тебе не поселиться в центре города? Там ведь почти все уцелело! Почему не у реки, наконец? Ты говоришь, что откупил мой дом за полцены. Но даже пятьсот талеров – большие деньги. Откуда у тебя такая сумма? Чем ты зарабатываешь себе на жизнь?

– Траволечением, – ответил Жуга, когда Рудольф умолк. – Я не так богат, как ты думаешь. Твой дом на окраине города, а значит, жилье здесь дешевле и шуму меньше. Ворота рано или поздно разберут, до леса здесь ближе всего, а хороших трав у реки не найти. Да и сырость лишняя мне ни к чему… Я ответил на твой вопрос?

– Вот как, – пробормотал задумчиво старьевщик, – травник, значит… И что же, собираешься открыть аптекарскую лавку? Или прямо сразу возьмешься врачевать?