– Умраз Калабонгот. Капитан.
– Тобиус Моль. Магистр.
– Плохо, – вздохнул Умраз. – Магик на корабле – это совсем не к добру. Может, ссадить вас на берег, пока не поздно, а, чар?
– Капитан, – в желтых глазах Тобиуса заблестели синие искры магии, – я гляжу, у вас тут отличная шхуна, быстрая, наверное, на такой и внезапно подплывать, и быстро уплывать удобно! И команда опытная, вон как по вантам скачут, ахоги красноволосые! На Шейном архипелаге набирали?
– А если и так?
– Так отлично же! Все знают, какие там сноровистые моряки! Правда, и морские разбойники там в воле, это печалит… А еще у вас есть раритетный волногон, явно снятый с какого-то другого, более представительного судна… Капитан, а вы не пират?
– Нет! – ответил Умраз.
– А я не волшебник. Видите палицу у меня на поясе? А копье в руке видите?
– Вижу, – неохотно буркнул капитан, – воин, не иначе.
– Вот и отлично. А почему мы ждем заката, не объясните ли? Может, днем…
– Время суток не имеет значения, если есть хороший лоцман или бухта знакома. А ждем мы не заката, а фордевинда.
– А? Чего?
Когда-то Тобиус с интересом прочитал большую книгу о корабельном деле, он даже помнил прочитанное до сих пор. Однако все, что не касалось магического искусства, хоть и оставалось в его голове, но часто перемешивалось. Поэтому слово «фордевинд» он знал, но что оно обозначает – вид такелажа или корабельную должность – не помнил.
– Попутного ветра мы ждем, – презрительно выплюнул капитан Калабонгот и добавил что-то нелестное по-архаддирски. – Магик из маяка предсказал, что с закатом выйдем.
– Так он еще и метеоролог… хотя если он следит за перемещением птиц, то это совсем не…
– Фордевинд! – прогремело над палубой.
– Все на борт! – рявкнул капитан. – Убрать сходни, отдать швартовы, поставить паруса! Живее! Если упустим ветер, я обвяжу вас, скину в воду – и будете тащить судно на себе, как поганые дельфины!
Так, поймав парусами фордевинд, «Фредерика» вышла из бухты Тальдебона и взяла курс на север, через Седое море.
– Господь-Кузнец всевеликий, как же я ненавижу эту проклятую песню! – простонал Томех.
А тем временем над палубой разносилось:
Матросы «Фредерики» знали и другие шанти[29], но отчего-то «Несчастный Джори» нравился им больше всех. Песня могла насчитывать десятки повторяющихся куплетов и припевов, в которых менялись лишь имена избранниц Джори, так что запомнить ее было несложно, а постоянное напевание одного и того же бойкого мотива с одним и тем же ритмом помогало слаженнее работать. Немолодой боцман сидел на бочке с питьевой водой, куря трубку и распевая, собственно, основной сюжет песни, а команда хором вставляла между его куплетами нужный припев. Раз за разом «Несчастный Джори» разносилась над волнами Седого моря, и некоторые пассажиры уже начинали поскрипывать зубами.