– Ну что ж, дети мои, – услышал Сон Ён непривычно бодрый голос отца. – Идите погуляйте, дайте старшим поговорить.

– Да-да, – тут же подхватила старуха, – погуляйте, повеселитесь, что вам с нами, стариками, рассиживаться? Внучка, покажи пареньку тут всё.

Ха На замерла, не успев до конца подняться, взглянула бабушке в глаза. Переспросила:

– Всё-всё?

– Всё!

Девица отвесила поклон опальному министру и метнулась к выходу – только коса и юбка взлетели. Снедаемый любопытством – и о чем же отец собирается секретничать со старой ныряльщицей? – Сон Ён направился следом. Мелкая стояла во дворе, нетерпеливо постукивая носком потертой туфли. Да и чхима, хоть и чистая и тщательно выглаженная, тоже новизной и модой, даже провинциальной, не блистала. Ха На кинула на него враждебный взгляд и, круто повернувшись, направилась прочь. Скомандовала через плечо:

– Иди за мной! – и с досадой кинула в воздух: – И почему я должна это делать?!

Сон Ён двинулся следом, скорее заинтригованный, чем раздраженный поведением, за которое в иное время и в ином месте быть бы ноби нещадно битой. Наверное, его снисходительность объяснялась сегодняшним удивительным поведением отца…

Или он просто начинает привыкать.

– Как думаешь, о чем таком секретном они болтают? – спросила Ха На, вскоре тоже сменившая гнев на милость.

– Значит, есть о чем, – сдержанно отозвался Сон Ён. Не привык он обсуждать действия и поведение отца с кем бы то ни было. И не будет. Девчонка метнула на него взгляд исподлобья. Буркнула:

– Надеюсь, речь пойдет не о сватовстве!

Он даже споткнулся:

– Что-о?! – и, закинув голову, расхохотался так громко и искренне, как не смеялся, наверное, уже полгода. От души. До слез. Отсмеявшись и протерев повлажневшие глаза, обнаружил, что мелкая хэнё, склонив голову набок, вглядывается в его лицо. Констатировала с облегчением:

– Значит – нет? Ну вот и слава Небесам! Уж больно ты мне не к душе.

И, повернувшись, поскакала с козьей легкостью по каменистым уступам. Сон Ён шел за ней недовольный. Это были его слова! Это он должен был сказать, что не взял бы ее даже в качестве распоследней наложницы! Уж слишком эта мелкая шустрая! Ты ей слово – она тебе десять, да таких, что потом еще долгое время продолжаешь спорить и доказывать. Даже в ее отсутствие.

– Эй, куда мы? – окликнул он, увидев, что девчонка направляется в гору. – Мне бы не хотелось оставлять отца надолго.

– Пока с ним моя бабушка, ничего не случится! – беспечно отозвалась Ха На. – Раз велено тебе показать всю округу, давай ногами шевели. Они же у тебя длинные, чего ж ты тогда плетешься так медленно?

Сон Ён скрипнул зубами и поклялся не говорить больше ни слова. Все его воспитание, все привычки повелевали отвесить дерзкой ноби оплеухи… а то и вовсе разложить и выпороть плетьми, чтобы научить почтительности и умению держать язык за зубами. А здравый смысл напоминал, что все вокруг изменилось, а значит, должен меняться и он сам. Чтобы понять, как именно, надо ждать, терпеть и наблюдать.

Они остановились, только добравшись до вершины.

– Смотри. Во-он Становище призраков… то есть твой дом.

Сощурившись, Сон Ён различил темный прямоугольник. Отсюда, с горы, все было в туманной дымке. Или они уже добрались до самых облаков? Ха На показала сверху уездный город, в котором ему предстояло теперь провести неизвестно сколько времени… неужели всю жизнь? Дома, кузницу, тюрьму, чиновничью усадьбу, склады, уступы возделанных полей на склонах, проведенные к ним ручьи-каналы. Чуть левее на горе стоял буддийский храм.

– Смотри, – снова сказала Ха На. – Видишь вон ту дорожку? С берега ее почти незаметно. Ориентир – старое высохшее дерево у самой горы. Запоминай, может, придется пробираться в темноте, без огня. Она ведет к пещере. В убежище всегда есть вода и еда на пару-тройку дней.