Один из шести узоров тускло мерцал, что означало: в контрафактной почтовой шкатулке вот прямо сейчас находилось письмо.

Настроение моё сразу улучшилось! Губы растянулись в улыбке, однако открыть шкатулку вот так, с ходу, не удалось – она была индивидуальной, настроенной на определённую личность.

Пришлось взламывать. Без лишнего труда, фактически поигрывая сотканной из чистой силы спицей, я подкорректировал защиту изделия и достал сложенный в четверо лист.

Писала королева! Обожаемая мною тётушка Мелиса вопрошала: «Пенелопа, дорогая, почему не отвечаешь? Случилось что-то ещё?»

Я хмыкнул и пришёл к выводу, что день удался.

Подвинул лист бумаги, взял перо и написал…

«Ваше величество, добрый вечер!

Да, случилось! Дело в том, что мы наконец протёрли глаза и прочли памятку, которую нам выдавали перед поступлением, и в которой чётко обозначено, что личные средства связи в Высшей Военной школе запрещены.

Что вся переписка, вся корреспонденция, идут через централизованный пункт, а за остальное можно оказаться в большой немилости у лорда Эрвина.

Лорда мы, конечно, не боимся – он замечательный, нам лишь казалось, что ваш племянник тиран, – но рисковать не будем. Кстати, опять-таки протерев глаза, мы поняли, что Эрвин действительно очень хороший. Золото, а не директор. Бриллиант, а не дракон!

Это вторая причина, по которой мы, и лично я, отказываемся писать доносы. Шпионить за руководством родного учебного заведения в принципе не красиво, а доносить на такого изумительного директора как Эрвин – чистый стыд.

За сим прощаюсь, Ваше величество.

И искренне благодарю вас за заботу!

P.s. До нас дошёл слух, что вы запретили милашке-эр Форсу исключать нас до конца года, но вам ли не знать племянника? Мелиса, он временами совершенно психованный! Вытурит, невзирая на приказы, и глазом не моргнёт».

Я посмотрел на лист, широко улыбнулся, а потом взял другой и написал то же самое, но короче и без иронии. Ну разве что в паре мест чуть-чуть, самую малость, пошутил.

Отправил. Тут же откинулся на спинку кресла и снова задумался об Августе.

Что если мы неправильно определили жертву фанатиков из Мэр-Миза? Ведь фантомная чешуя и способность видеть Хранителей в непроявленном виде встречаются не многим чаще, чем гости из других миров.

Тот факт, что подобные способности открылись у леди, неприятен вдвойне, даже без учёта монахов. Он говорит о вероятной идеальной совместимости с драконьей сущностью – Августа наверняка обретёт вторую ипостась, если оставить леди здесь.

А слияние – это боль. Причём такая, что и врагу не пожелаешь, не то что хорошенькой девушке.

По уму я должен убрать Августу из школы. Передать её под крыло Сарраса, Рагара и спецслужб. Я обязан удалить леди эс Тирд от Источника, потому что…

Тут я поднялся, не выдержав эмоций.

Обязан. Но почему в сознании упорно стучится мысль о том, что леди можно подготовить? И позволить Августе самой решить, хочет она испытать эту боль или нет.

Августа

Утро встретило холодом и моросящим дождём. Мерзкие иголочки падали с неба, норовили забраться за ворот, но внимания на это никто не обращал.

Мы стояли на внутреннем полигоне, под прицелом внимательных глаз лорда Тринга, и мечтали… ну хотя бы выжить. Просто преподаватель по физической подготовке наобещал такого, что хотелось выть.

Он рассказывал о сложностях, которые нас ждут на тренировках, объясняя, что прошлое занятие было лишь вводным. При этом за спиной магистра маячило огромное поле с тремя полосами препятствий и высоким полупрозрачным куполом, который висел над четвёртой, новой полосой.

На этот купол мы смотрели с особым содроганием, а ещё принюхивались и понимали, что часть запахов магический барьер всё же пропускает. Пахло, мягко говоря, отвратительно! Страшно вообразить, какая вонь внутри.