Но все-таки Айнедиль была не Эрхина. Она лучше понимала Торварда и его судьбу и не пыталась свалить лбом дерево. Подумав, на следующий день она предложила иной выход.

– Если ты сам должен уехать, тогда оставь здесь другого человека, который будет моим мужем и защитником, – сказала королева Айнедиль. – У тебя достаточно знатных вождей, чтобы среди них можно было выбрать достойного.

– А что, это мысль! – Торвард оживился. – Знатных вождей – да сколько угодно! Вон, Эйнар хотя бы! Эй, Эйнар! – Он поискал глазами наследника Асвальда Сутулого, который как раз доказывал Ториру Прогалине, что с таким красным носом, как у него, никаких сторожевых костров не надо. Гуннар Волчья Лапа заинтересованно поднял голову, но его Торвард за «знатного вождя» не считал и не заметил. – Хочешь жениться на королеве?

Эйнар, ошарашенный этим предложением, будто внезапным ударом по голове, издал какой-то неопределенный звук и покраснел от напряжения.

– Э, да его переклинило! – озадаченно воскликнул Ормкель. – Конунг, может, похлопать его по спине?

Эйнара и в самом деле «переклинило». Уже год он мучительно завидовал Аринлейву, который, будучи всего лишь внуком кузнеца и сыном хирдмана, женился на девушке из рода священных правительниц острова Туаль – девушке, равной по происхождению той самой фрие Эрхине, которая с презрением отвергла сватовство самого Торварда конунга! Теперь же самому Эйнару предлагалась не просто королева в жены, но и возможность стать с ней королем целого острова! Расскажи ему кто дома о такой возможности – пешком бы по морю побежал! Но почему-то сейчас это счастье вовсе не казалось счастьем, наоборот, становилось тоскливо при мысли, что дружина уйдет в море, за подвигами и славой, а ему придется провести всю жизнь, обходя дозором побережья, гоняя «морских конунгов» и защищая пастухов, которые мало чем отличаются от своих овец и одеты в основном в те же шкуры. Он уже совсем настроился, как и вся дружина, что через несколько дней придет пора сталкивать корабли, и вот дружина уйдет без него, а он останется… как дурак, хоть и король.

– Я… – пробормотал он. – Я тоже хочу в поход… Я что, один здесь самый знатный?

– Кидайте жребий, – предложил Торвард. – Но один из вас останется здесь. Или ты, или Хедлейв. Халльмунд мне в походе нужен.

Уже было известно, что королева Айнедиль беременна, то есть женившийся на ней получит сразу и жену, и ребенка, которого придется считать своим. Острову это все равно. Но Эйнар вырос в другой стране и в других понятиях, тем более что…

– Мне нельзя! – завопил он, цепляясь за спасительную мысль. – Я же единственный сын! Я последний мужчина в своем роду, и если я не вернусь в Аскефьорд, то род Стражей Причала из Висячей Скалы прервется. Ты же не желаешь Аскефьорду такого несчастья, конунг! Пусть Хедлейв! У него еще два брата, и все равно все Флитиру достанется, ему и дома не на что надеяться, только и остается, что завоевать себе владения в чужой стране. Он еще и рад должен быть…

И он бросил испуганный взгляд на Хедлейва – а вдруг тот не ценит своего счастья?

– Я останусь, конунг, если ты хочешь. – Хедлейв кивнул, хотя вид у него был скорее задумчивый, чем радостный. – Я всю жизнь искал сказание, а тут вдруг оно меня нашло. Значит, судьба.

Вместе с Хедлейвом согласились остаться еще около сорока фьялленландцев, в основном из младших сыновей бондов, кто ходил в походы, надеясь разбогатеть и основать собственное хозяйство. Здесь у них появилась такая возможность, притом что новый правитель острова всегда мог собрать из них дружину, если у берегов появится враг.