Да и у меня были дела. Первым делом я ринулась проверять камень в сумке. Он оказался на месте, но сделался таким горячим, что в руке не удержишь. Хорошо хоть, что не шептал!

Я снова обернула его платком, запрятала вглубь сумки и села у раскрытого окна, подставив лицо порывам тёплого ветерка, принёсшего запах воды и ласковой прохлады.

Думать ни о чём не хотелось, я теперь и так твёрдо знала, что там, куда мы едем, нас ждёт настоящий Древний камень. И от этого мне было одновременно радостно и грустно, как бывает, когда стоишь на пороге нового и никак не решаешься войти.

Ещё шаг, и я окажусь внутри. Дверь за спиной бесшумно закроется, и выхода уже не будет.

Настроение моё изрядно подпортилось.

2

— Я еду с вами, — заявила Оливия, воспользовавшись моим молчанием.

— Тогда быстро собирайте вещи, через пятнадцать минут жду вас внизу, — быстро ответил я и захлопнул дверь перед носом удивлённой девицы. Она-то рассчитывала на долгое сопротивление, а тут такая удача!

Но я ожидал нечто подобного, вернее, надеялся, что Оливия не останется в стороне. Она мне пригодится, хотя было бы лучше, если рядом оказалась бы девственница, она может прибавить сил, но и от Оливии будет прок.

Пусть тот самый милорд Альберт, носивший имя гораздо более древнее, чем ему положено по статусу, заманил Ниару в Острый Пик, пусть я пожертвовал ради этого двумя очень ценными камнями из моей сокровищницы, приз стоил всех жертв.

Она сама придёт в мои лапы, когда настанет срок, а Оливия поможет мне сопротивляться проклятию броши Геранты. Тут Оливия и Лаветт правы: если Ниара захочет, если она почувствует в себе силу, а рано или поздно при нашем общении так случится, правнучка Геранты сможет приказывать мне, а я не смогу не подчиниться.

Мне понадобится не только сила, но и ловкость, хитрость, чтобы Ниара Морихен разрушила то, что создано её прабабкой. Тогда чары спадут, тогда Дракон снова будет свободен. Что я стану делать со свободой, дело третье, я не загадывал так далеко.

Оливия ждала меня в прихожей, выглядела словно майская роза, такой свежей, почти распустившейся, но ещё можно успеть вдохнуть запах и смять в руке лепестки. Цвет Оливии в моём понимании был от безупречно-белого до холодного голубого, она представлялась мне цветком столь идеальным, что даже не возникало желание сорвать её. Неживое не может быть по-настоящему красивым.

— Вы оделись будто на званый обед, а дорога предстоит утомительной.

Я сделал замечание спутнице не просто так: оголённые плечи и светлое платье вполне могли бы быть уместны на прогулке по реке, но никак не в путешествии.

— Мы поедем через два Портала, будем на месте уже к ночи, — возразила она и тут же отвернулась, чтобы поприветствовать дядю, спускавшегося со второго этажа, проводить нас. Несмотря на задых, выглядел он бодрее чем пару часов назад, когда состоялся наш с ним последний разговор.

— Да, Дэниел, вот документы, я всё приготовил, чтобы вас пустили по запретным путям, — лорд протянул мне тонкую папку и одобрительно взглянул в глаза.

Я отвернулся и не стал прощаться. Вышел во двор, бросив сумку на попечение слуги, который отправлялся с нами. Его место на козлах рядом с возницей, мы же с Оливией останемся наедине. И сей факт вызывал у меня радостное предвкушение.

Я снова почувствовал тот голод, который всякий раз предвещал обращение в зверя. Первая кровь девственницы утолила Дракона, но это было давно, я снова испытывал голод, в сравнении с которым любая человеческая мука всего лишь укус насекомого. Жалкое подобие боли, называемой не иначе как душевной ленью или физической царапиной.