– Что могу сказать на этот счет – только мази! Молодой организм должен справиться, но не дам гарантий, что это не останется с госпожой на всю ее жизнь.

Госпожа Федорова схватилась за сердце:

– Как же так?!

– В конце концов, наши рубцы позволяют всю жизнь помнить хорошие моменты или не очень.

Доктор хитро подмигнул мне, скорее, чтобы я не расстраивалась из-за такой мелочи, как шрам. Но я и не собиралась.

Заверив доктора, что буду точно следовать его указаниям, я попрощалась со Сташевским и маман, с облегчением закрыв за ними дверь на ключ, наконец вздохнула с облегчением.

Букеты не оставили свободного места в моей комнате. Казалось, стоило это целое состояние, особенно в такую пору. Цветы завозили из оранжерей, где выращивали их в специальных условиях, либо же привозили из-за границ. Цветы от Тоцкого, три букета и одно письмо, в котором сообщались время и дата званого обеда, благодарность за проведенное время и радость знакомства.

Несколько букетов принадлежало совершенным незнакомцам, кои утверждали, что моя красота сразила их наповал. Они вкладывали именные карточки с кратким изложением фамилии или семейным делом, чтобы мне было легче запомнить их. Эти мужчины выражали заинтересованность быть представленными лично. Что странно, ведь это не первый мой выход, а такой ажиотаж испытывала к себе впервые, и это не нравилось, поскольку вызывало непонимание и подозрительность с моей стороны. Последней принесли коробку от князя, и ее, как, впрочем, и ярко-красные розы, которые превалировали в моей комнате, постаралась открыть последней. Даже так, я это сделала гораздо позже. Рискнула подойти к коробке уже вечером. И открыть ее после захода солнца. Правильно сделала, поскольку мои щеки наверняка посоперничали с ярким закатом, так загорелись, стоило мне распустить оберточную ленту. Внутри коробки лежал пеньюар из нежнейшего шелка, с открытой спиной и рукавами, тонкая ткань перемежалась с кружевом тончайшей работы, оставляя пикантные части тела в полупрозрачной вуали. Ни записки, ни каких-либо пожеланий. Дерзкий намек.

Я отбросила коробку. Князь точно знает, кто был у него в купе той ночью, а еще он давал знать, что охота дракона началась. Я зажала рот рукой и зажмурилась, поскольку, с одной стороны, я боялась этого, а с другой – была заинтригована, чем же закончится наше противостояние.

– Невероятно! – Отец с ожесточением выкинул газету на пол. – Так опростоволоситься перед иностранными гостями!

Генерал с ожесточением схватился за нож и стал намазывать подтаявшее масло на хлеб.

– Нет, вы только посмотрите! Вспышка уличных драк и поножовщина в самом центре города! Я порядком устал от бездействия начальника полиции! – Отец отложил бутерброд и поднял газету с пола.

– Вот тут посмотри! – обратился он к супруге. – Пропала девица! Восемнадцати лет от роду! – и снова отбросил газету в сторону, вымещая на ней злость.

– Дорогой, – поспешила успокоить его жена.  – Ты ничего не можешь с этим поделать!

– Да я за шкирку притащу этого начальника на ковер, пусть отчитывается перед царем вместе со мной! И краснеет! И нет, я же выделил несколько отрядов, чтобы патрулировали улицы по ночам! Порт вообще отрезан блок постами, чтобы воришки не могли проникать в гостиницы! А Козловский даже с этим справиться не может!