– Она опасна!

– Ты уже говорил. Спасибо, что обо мне беспокоишься, но я уже встречался с опасными женщинами, даже с ламиями. Мне удавалось укротить их норов своей мелодией. Однажды я сыграл женщинам-оборотням в зимнем лесу, которые были голодны, как положено волкам и хотели меня задрать. Они так расчувствовались, что меня отпустили.

– Они были явно не из стаи Батиста.

– Что?

– Ничего, – с Батистом, насильно обращенным в волка и теперь собирающим вокруг себя дикие стаи, он был явно не знаком. Да и в Рошен, в котором они орудовали, он не собирался. К чему его просвещать.

– Моя музыка успокаивает даже самые расшалившиеся нервы.

– С королевой этот фокус не пройдет.

– Я и не хочу с ней фокусничать, просто познакомиться. Даже если это знакомство будет стоить мне шкуры.

– Да ты влюбился!

– А что значит влюбиться?

– Ты, правда, не знаешь?

Нолан даже не смутился. Похоже, в самом деле, не понимал.

– Ну, я играл на свадьбах, видел влюбленных людей. Знаю, как сделать девушек влюбленными в меня с помощью музыки. Тогда они будут от меня не отставать. Но что они чувствуют? Что значит кого-то любить?

Что можно ответить на такое искреннее признание? Бог мой, я ведь ему не отец! Роли старшего брата мне вполне хватает, а она не подразумевает таких задушевных бесед.

– Любить это значит не отходить от кого-то, как ты не отлетаешь от замка королевы?

А он попал в точку! Заглянул в наши отношения чуть глубже, чем я сам! Неужели я действительно не могу жить без Серафины? И есть крылья, а я от нее не улетаю. И терплю каждодневно ее скверный характер, лишь бы только видеть ее красивое личико.

– Хорошо, что ты не знаешь, что такое быть влюбленным, – сделал единственный разумный вывод я. – Лучше тебе и дальше избегать этой напасти. Похоже, ты чем-то зачарован, раз до сих пор от нее уберегался. И было бы полезно на будущее изобрести какую-нибудь особую мелодию, чтобы не влюбляться в женщин вообще. От них одни беды. Еще попомнишь мои слова, если сам влюбишься.

Его явно не радовала такая перспектива. Нолан задумчиво закусил губу.

– Можно мне еще раз хотя бы издалека взглянуть на королеву, – немного изменил свою просьбу он. – Позволь подойти к дверям тронного зала и взглянуть из-за твоего плеча, ну то есть из-за твоего крыла.

Он заметил, что под коротким бархатным плащом у меня поблескивают золотые крылья. Его это ничуть не удивило. Видимо, он успел пообщаться с крылатыми созданиями и до меня.

– Ладно, пошли! – я не мог отказывать, когда кто-то так настойчиво у меня что-то выпрашивает. Если он всего лишь глянет на нее из-за приоткрытых дверей, то особого зла не случится. Серафина, скорее всего, уделит ему внимание не больше, чем псарю или поваренку, случайно забредшему не на тот этаж. Главное, чтобы она не спустила на него своих джиннов, и очень важно, чтобы он не начал играть для нее, показывая, как охотно люди подчиняются его мелодии. Кто знает, как Серафина захочет использовать такую его способность? Внезапно мне пришла в голову мысль. А что если он своей музыкой сможет подчинить себе и саму Серафину? Это будет феномен. Джинны и черные духи охраняют ее, как сторожевые псы. Она тут же спустит их на паренька, если ощутит, что он хочет ею повелевать.

Мы прошли по пустынным галереям дворца. Почему-то от королевы все старались держаться подальше. Исключая те случаи, когда спешили на торжественный прием. Их в замке устраивали лишь в честь послов, которые регулярно прибывали то из одной заморской страны, то из другой. В итоге визит каждого кончался либо разрывом шаткого дружеского союза, либо прямым объявлением войны, но гости на приеме успевали повеселиться. Придворные чувствовали себя в безопасности лишь, когда знали, что внимание Серафины отвлечено на кого-то другого. Поэтому в обычные будние дни все куда-то прятались. Замок производил впечатление пустого. Не держит же Серафина их всех в клетках, как до этого держала сверхъестественных существ. Скорее всего, каждый сам добровольно заперся в своих апартаментах. Если королева не позовет, никто и не выйдет. А если позовет, то придут, дрожа. Но она редко кого-то к себе приглашала, и только в тех случаях, когда хотела наказать. Я один раз видел, как ее джинны черным паром вошли в тело провинившегося сенешаля. У него под кожей начали расплываться пепельные черные пятна, и через минуту он сам рассыпался прахом. Этому событию нашлись несколько свидетелей, которые разнесли сплетни, поэтому попадаться лишний раз на глаза ее величеству опасались все.