Тара засыпает первой, и узнаю это по забавному сопению - словно рядом со мной не девушка, а ежик.

Засыпаю практически сразу же за ней. Снится, что я огромная птица, летящая над полями и лесами и соревнующаяся в скорости с ветром. Чувствую счастье и упоение, оттого что такая стремительная.

Просыпаюсь от толчка. Сажусь и осоловело хлопаю глазами. Бортики корзины опали, а мы с Тарой очутились в центре огромной площади, окруженной одноэтажными домиками, по дорожкам возле которых перемещаются люди. То есть драконы?

Ректор в человеческом обличье протягивает руку сперва Таре, а затем мне, помогая подняться:

- Как вы? Все нормально?

- Все нормально! – заверяет Тара.

- Тут недалеко есть хороший постоялый двор – сниму в нем комнату, чтобы вы могли переодеться. Наверняка же будет жарко во всей этой одежде. Заодно и позавтракаем.

- Здорово! – с воодушевлением произносит Тара, подхватывает продуктовую корзинку, берет меня за руку и тащит вслед за ректором.

- А как же корзина, в которой мы прилетели? – с недоумением спрашиваю я.

- Ничего с ней не случится. Я такая голодная! Пойдем быстрее!

Послушно ускоряю шаг. Узнать точное время сейчас проблематично, но судя по солнцу, летели мы несколько часов.

Сворачиваем с площади на боковую улочку, и я с любопытством осматриваюсь по сторонам. Домики приземистые, с двускатным серыми крышами и большими окнами. Выкрашены они в самые разнообразные цвета: от нейтральных пастельных до ярко-неоновых. Хорошо хоть располагаются в глубине сада и на расстоянии друг от друга - если бы стояли вплотную, получилось бы слишком странное сочетание. Заборчики отсутствуют, так же как и какая-либо изгородь.

Деревьев в городе не так уж много, и в основном все невысокие. Тротуар вымощен песочного цвета плиткой и очень хорошо расчищен от снега, при этом ноги не скользят, хотя не заметно, чтобы там были песок или соль, которыми у нас любят посыпать дорожки. Магия?

Во многих дворах можно различить стеклянные или снежные скульптуры животных самых разных размеров. Встретился даже дракон в натуральную величину, и задумавшись о том, сколько снега для него пришлось принести, проникаюсь уважением к его создателям.

Что касается самих жителей, они похожи на людей. Правда, одежда ярких расцветок на них встречается гораздо чаще, чем я привыкла, и выглядят прохожие доброжелательными; но у них те же две ноги, две руки, лица, похожие на те, которые встречались в моем городе, но разбавленные азиатским разрезом глаз. Попадаются среди них худые, полноватые, на пару голов выше меня и те, кто едва достает макушкой до моего плеча. Кареглазые почти не встречаются, зато много синеглазых, сероглазых, зеленоглазых, желтоглазых и с радужками всех оттенков сиреневого… Тут, наверное, сиреневый называют цветом неба, а не голубой, как у нас.

До постоялого двора идем минут сорок, в течение которых я успеваю вспотеть. Майка неприятно липнет к телу, а по спине стекают ручейки. Кошусь на Тару, но она признаков дискомфорта не выказывает, а просить остановку для себя одной, чтобы снять шубу и остаться в пуховике, стесняюсь – они и так мне помогают, хотя не должны этого делать. Не хочется обременять их еще больше.

Постоялый двор встречает ароматами жареного мяса, мяты и свежеиспеченного хлеба. Ректор сразу же проходит к стойке и берет у тощего усатого мужчины ключ от комнаты. Отправляет нас переодеваться, а сам остается делать заказ.

В комнате с облегчением избавляюсь от лишних слоев одежды и интересуюсь у Тары:

- Моя одежда не кажется странной? Не видела, чтобы тут у вас кто-то был в чем-то, похожем на мой пуховик.