– И что вы тогда предлагаете? – Уильям мрачно посмотрел на нее, ему явно не понравились такие доводы. – Что нужно остановиться? Не видеться больше? Господи, я не соглашусь на такое, если только вы не посмотрите мне в глаза и не скажете, что с вами ничего не происходит и вы меня не любите.

Он схватил Сару за руку, заглянул в глаза и смотрел до тех пор, пока она не отвернулась.

– Я не могу, – прошептала она, а потом снова подняла глаза. – Но может, нам стоит остаться друзьями. И это все. Я бы предпочла, чтобы вы навек остались моим другом, чем потерять вас, Уильям. Если мы бросимся в омут, опасный и глупый, с головой, то рано или поздно все, кого вы знаете и любите, ополчатся на вас, а заодно и на меня, и это будет кошмар.

– Такого вы мнения о моих родных? Моя мать наполовину француженка. Понимаешь, она всегда относилась к праву на престол, как к невероятной глупости. Четырнадцатый в очереди на престол, дорогая, не слишком-то впечатляет. Если бы я мог отказаться от этого мгновенно, то не пожалел бы, как не пожалел бы и никто другой.

– Я вам не позволю!

– Прошу вас… ради всего святого, Сара. Я взрослый мужчина, и вам придется поверить, что я сам несу ответственность за свои поступки. Все ваши опасения преждевременны и абсурдны. – Он попытался перевести все в шутку, но оба понимали, что Сара права. Он отказался бы от престола в тот же миг, если бы считал, что Сара согласится стать его женой, но боялся попросить ее руки. Слишком многое на кону, чтобы рисковать. Он раньше никому не делал предложения и уже понимал, насколько сильно любит Сару. – Боже, это смешно! – Поддразнил он Сару, пока они шли обратно в аббатство отыскать ее родителей. – Половина девушек в Англии убили бы за возможность стать герцогиней, а вы боитесь заговорить со мной в страхе, что подцепите эту болезнь. – Он рассмеялся, вспомнив, как он был популярен среди незамужних девиц в британском великосветском обществе и как неуступчива эта американка. – Я люблю вас, вы знаете. Правда, люблю вас, Сара Томпсон. – Он притянул ее к себе и на глазах всего мира поцеловал посреди великолепия Вестминстерского аббатства.

– Уильям… – запротестовала она, но отдалась на его милость, пораженная его энергией и притягательностью. Когда Уильям наконец отпустил ее, Сара посмотрела на него и на миг позабыла обо всех своих опасениях. – Я тоже люблю вас, но думаю, мы оба сошли с ума.

– Так и есть. – Он счастливо улыбнулся, обнял ее за плечи и повел обратно в сторону главного входа в аббатство. – Возможно, это абсолютное безумие, от которого нам не удастся излечиться, – прошептал он тихо, но Сара не ответила.

– Где вы были? – Эдвард притворился обеспокоенным, но на самом деле он по их глазам понял, что Сара и Уильям близки как никогда и все идет хорошо.

– Беседовали… гуляли, сэр. С вашей дочерью время течет незаметно.

– Я поговорю с ней позже. – Эдвард улыбнулся им обоим, после чего мужчины некоторое время шли рядом, разговаривая о банке Эдварда и о том, как Америка относится к возможности войны. Уильям рассказал о своей недавней поездке в Мюнхен.

Они вместе пообедали в пабе «Старый чеширский сыр» на Уайн-Офис-корт и отведали знаменитый пирог «Толстяк»[12], а потом Уильям вынужден был откланяться.

– Боюсь, я обещал своим поверенным провести вечер с ними. Время от времени появляется такая утомительная необходимость, – извинился он, а потом спросил Сару, не согласится ли она поужинать и потанцевать с ним. Она замялась, а Уильям помрачнел. – Просто как друзья… еще разок… – Он солгал, и Сара рассмеялась. Она уже достаточно хорошо знала Уильяма, чтобы поверить.