Медовый месяц был таким чудесным, что Саре претила перспектива в июле ехать обратно в Нью-Йорк, однако хозяева дома приезжали из Европы. Сара и Фредди поняли, что пора перебраться в собственную квартиру. Они нашли подходящее жилье в Нью-Йорке, в Верхнем Ист-Сайде, но остаток лета решили провести у ее родителей в Саутгемптоне, пока маляры, архитектор-декоратор и рабочие не доведут их гнездышко до ума.

Однако осенью, когда они вернулись в Нью-Йорк после Дня труда[4], Фредди был снова слишком занят, чтобы подыскивать работу. Вообще-то вся его занятость сводилась к бесконечным встречам с друзьями. Он снова очень много пил. Сара заметила это еще летом, в Саутгемптоне, поскольку он всегда возвращался из города навеселе. Когда они перебрались в собственную квартиру, закрывать на это глаза уже было нельзя. Фредди приходил домой пьяным в стельку поздно вечером, проведя весь день с друзьями. Временами он возвращался лишь под утро. Иногда он брал Сару с собой на вечеринки или балы, где всегда был душой компании. Он был всеобщим любимцем, все знали, что в компании Фредди ван Диринга скучно не бывает. Все, кроме Сары, которая к Рождеству совсем приуныла. Об устройстве на работу речь больше не шла, Фредди отметал все деликатные попытки супруги обсудить эту проблему. Такое впечатление, что у него не было других планов на жизнь, кроме развлечений и пьянства.

К январю Сара заметно осунулась и побледнела, и Джейн пригласила сестру на чай, чтобы выяснить, что происходит.

– Все нормально.

Девушка изобразила удивление тем, что сестра обеспокоена, но, когда подали чай, Сара стала белее мела и не могла выпить ни капли.

– Дорогая, что происходит? Расскажи мне! Ты должна рассказать!

Джейн беспокоилась о младшей сестре еще с Рождества, когда Сара показалась ей нетипично тихой во время рождественского обеда в доме родителей. Фредди тогда очаровал присутствующих рифмованными тостами обо всех членах семьи, и даже о слугах, работавших на Томпсонов много лет, и Юпитере, их псе, который заливался лаем, пока все аплодировали стихотворным опусам Фредди. Это было забавно, и тот факт, что Фредди слегка перебрал, вроде как остался незамеченным.

– Правда. Все нормально, – упрямо твердила Сара, а потом расплакалась.

Кончилось все тем, что она рыдала в объятиях сестры и призналась, что все вовсе не нормально. Она несчастна. Фредди никогда нет дома, он постоянно где-то шатается, проводит время с друзьями, причем Сара не сказала сестре о своих подозрениях – возможно, некоторые из его «друзей» на самом деле женского пола. Она пыталась заставить мужа больше времени проводить с ней, но он не желал. Фредди стал пить еще больше обычного. Первый стаканчик он пропускал прямо с утра, иногда сразу после пробуждения, причем он убеждал Сару, что это не проблема. Он называл ее «своей правильной маленькой девочкой» и беззлобно отмахивался от нее. Что еще хуже, она только что узнала, что ждет ребенка.

– Но это же чудесно! – воскликнула обрадованная Джейн и прибавила: – Я тоже!

Сара улыбнулась сквозь слезы, не в состоянии объяснить старшей сестре, насколько она несчастна. Жизнь Джейн сложилась совсем иначе. Она вышла замуж за серьезного и надежного человека, который был заинтересован в браке, тогда как Фредди ван Диринг определенно семьей не дорожил. Он обладал многими достоинствами: был очарователен, забавен, остроумен, но чувство ответственности было напрочь чуждо ему, словно такое слово отсутствовало в его родном языке. Сара начала подозревать, что муж никогда не остепенится. Он намерен веселиться и дальше, до конца жизни. У отца Сары тоже появились подобные подозрения, однако Джейн все еще не сомневалась, что все изменится в лучшую сторону, особенно после появления ребенка. Девушки выяснили, что малыши должны появиться на свет почти одновременно – с разницей всего в пару дней, – и эта новость немного развеселила Сару перед тем, как она вернулась в свою одинокую квартиру.