К сожалению, все хорошее заканчивается всегда значительно быстрее, чем этого хочется. Наступил наш последний вольный день. После завтрака нужно было уезжать. Мы с Францем решили, что ради приличия нужно посетить НикСтепа. А уже вечером был его самолет в Москву, где его ожидали коллеги. Я так и не спросила Франца ни о чем. Было жаль тратить время на такие разговоры. Я была счастлива и благодарна судьбе за то, что она подарила мне Франца, пусть на эти короткие три дня.

Вернувшись в город, мы купили траурный венок и поехали к НикСтепу. Прощание было в ритуальном зале. В гробу лежала маленькая, сухонькая женщина. Лицо ее было спокойно и умиротворенно. Казалось, что она, до конца выполнив все свои земные дела, тихо отошла в мир иной. Возле гроба стоял потерянный НикСтеп и их дети, уже взрослые юноша и девушка. Кое-кто тихо плакал. Франц выразил НикСтепу свои соболезнования и поставил у гроба венок. Они коротко попрощались, договорившись созвониться и обсудить незаконченные дела. Мы сразу же уехали.

В гостинице Франц нервничал и никак не мог упаковать вещи. Он все время подходил ко мне, коротко, но нежно целовал меня, и опять принимался за чемодан. Предстоящая разлука его страшно тяготила.

– Элен, я не хочу уезжать! Я не хочу больше расставаться с тобой. – Он с силой прижимал меня к своей груди. – Ты только моя, я не отдам тебя никому! – волновался Франц.

– Ты приедешь ко мне в Германию на Рождество. Я приглашу твоего Соколова для подписания контракта, и ты приедешь вместе с ним, – решительно сказал Франц.

– А если он меня не возьмет с собой? Такой вариант может произойти, вполне. НикСтеп тонко чувствует чужую игру – сказала я, сомневаясь в успехе задуманного.

– Нет, я его перехитрю. В Рождество обычно все немцы отдыхают. Я скажу ему, что могут быть трудности с переводчиком, и посоветую взять тебя с собой. Не беспокойся, это мои проблемы. Я все устрою, – уверял меня он. – В конце концов, если не получится так, я пришлю тебе приглашение, ты оформишь визу и приедешь ко мне, но уже навсегда. До этого времени я постараюсь решить свои семейные проблемы.

– А они у тебя есть? – Я решилась задать, мучивший меня, вопрос, и сердце замерло, ожидая ответа.

– А как ты думаешь?! Нелюбимая и не любящая жена, которая женила меня на себе из-за моего состояния, а уже через месяц после свадьбы предпочла официантку из кафе, это проблема или нет?! – горячась, выкрикнул Франц.

– Ну, что значит женила? Ты что, без сознания был? – Я уже была не рада этому разговору.

Но Франц, видимо, долго готовился к этому объяснению. Ему было необходимо мне все рассказать. Он закурил и начал свою историю.

– Ирма моих лет, то есть ей сейчас тоже тридцать пять. Мы познакомились с ней, когда оба еще учились. Нам было тогда по двадцать. Я изучал финансы, а она химию и биологию. Она никогда мне не нравилась. Симпатичная, стройная, но как будто неживая. Настоящая балтийская селедка! Гладкая, скользкая и холодная. Однажды, тогда я даже не догадался почему, мы вдруг оказались в одной студенческой компании, хотя до этого нигде и никогда не пересекались. Естественно, выпивали, танцевали, как вдруг мне стало плохо, и я отключился. Очнулся и не сразу понял, что лежу в постели с Ирмой. Она спала рядом со мной и была голой. Я тоже был голым. Я вскочил с постели, откинув одеяло, и увидел, что мои ноги и мой член в засохшей крови. На простыни тоже были кровавые следы. Бедра Ирмы также были запачканы кровью. Я испугался и стал будить ее. Ирма проснулась, начала плакать и поведала мне, что я накинулся на нее, когда она помогала мне лечь в постель, и изнасиловал ее. Я не мог поверить, что это было так, но следы крови подтверждали ее страшный рассказ. Я был тогда настолько ошеломлен, что мне даже не пришло в голову поразмыслить над тем, как может девушка просто спокойно спать рядом со своим обидчиком? Мне не пришло в голову настаивать сделать анализ крови, которой мы были перепачканы. В конце концов, столько крови могло натечь только с зарезанного барана, а не из-за того, что девушку лишили девственности. Но я тогда совсем ничего не соображал. Я был испуган и сбит с толку. Я сразу представил, что я скажу своему отцу, и что он скажет мне! Ирма, видя мое смятение, подлила масла в огонь.