И уже уверенными решительными шагами направилась к дому, совершенно по-взрослому, без мольбы, без просьбы, без осуждения сказав:

– Да, Мама-Папа-Жизнь! Все так, как есть!

А среди ночи продолжается закрепление нового осознания. «Господи, где же Ты заблудился? Только Ты сможешь разглядеть себя. Только Ты сможешь осознать себя. Женщине это не надо, у нее в этом нет интереса, это ей не выгодно, потому что тут же исчезнет. Материи в этом интереса нет. Свекрови, снохе, мужу, жене, дочери, сыну в этом нет интереса. Писателю нет в этом интереса, потому что он там исчезнет. Нет Бога, кроме Бога. Осознай, разгляди, рассмотри себя ясно – смотри прямо в глаза себе – туда, куда попал. Смотри. Осознай себя. Женщине Аи это не надо, потому что, с точки зрения ограниченного ума, появляется время и пространство. Любая материя существует за счет того, что она знается. Если в лесу упало дерево и никто там не присутствовал, упало ли дерево в лесу? Нет. Потому что никто не присутствовал и не осознавал. Бог – это не материя. Осознавание – это не материя. Любовь – это не материя».

…Умер старший брат. Сразу первым самолетом вылетели мы в город, где он проживал со своей семьей. Мой милый, добрый старший брат… Пришел первый, учил младших, показал все, что сам знал, и ушел так же первый. Поздно, но поняла, что жизнь подарила мне, оказывается, самого лучшего, славного, очень доброго старшего брата. Когда во время похорон смотрела на его тело, было совершенно ясное знание, что тело не живет жизнь. А если тело не живет жизнь, то, значит, и ум не живет жизнь. Что живет жизнь? Что-то живет, но не тело-ум. Спасибо, старший брат, за то, что «незрячей» сестренке открываешь ясный взгляд на то, что есть.

Родные остались, а я решила вернуться домой на скоростном поезде. Зашла к снохе еще раз выразить соболезнования и попрощаться. Передо мной изможденная, иссушенная, можно сказать, замученная женщина. Она лежала на кровати, а рядом с ней на постели лежал ее зубной протез. Я смотрю на эту картину и думаю: вот и ее зубы рядом с ней лежат. Как сказал в свое время мужчина: «Какие мои крылья? Они уже давно рядом лежат». Вот так выглядит мать, которая всем в округе пытается доказать, что она самая лучшая мать. Что в итоге получилось из самой доброй и хорошей матери? Все три взрослые дочери в разводе, вернулись со своими детьми под ее крыло. Вот так они с мужем и тащили на себе этих женщин и внуков. Теперь муж ушел, а она осталась. Что будет дальше? Я не знаю. Заметила, что у нее по-прежнему есть претензии, недовольство, осуждение матери мужа и его родни – то есть нас. Прощаясь, я все же попыталась дать ей подсказку, если услышит:

– Держись. Он ушел, чтобы ты жила. Счастливо жила, долго. Мы, родственники мужа, может и плохие, но только на пятьдесят процентов. На вторые пятьдесят процентов мы хорошие, как, впрочем, и любая другая семья. Знаешь, у меня все встало на свои места, когда я свою свекровь не только простила, но и полюбила всем сердцем.

Еду в купе с тремя разными женщинами в состоянии какой-то живой ясности. Ощущаю тепло, такое чувство, словно я нахожусь в чем-то очень родном, безмятежном без границ. Женщины много говорят о себе, детях, внуках и т. п. А я словно во сне и одновременно участник сна, но уже осознанно наблюдающий сон изнутри. Слушаю их, и уже нет меня – той, которая, как губка, впитывает все, что транслируются извне. Какие бы истории они ни рассказывали о детях и внуках, я уже не верю этому «древнему разводу». В полном умиротворении, с теплой улыбкой на лице тихо сижу и слушаю их рассказы под названием «Из жизни женщины».