С облегчением произнесла: «Слава Богу, если это так!» И уже готова без оглядки бежать к Отцу. Виден просвет, и надо быть ротозеем, чтобы упустить его. Это как мотылек, который стремится к огню, чтобы стать им. В Бесконечности Бытия нет завершения, живая Жизнь каждый момент видоизменяется в своей неизменности, она разная, неповторимая, вездесущая. Ни один человек это не описал и не сможет описать, но есть шанс пережить Настоящий момент.

Иногда, совсем неожиданно, накрывает кашель, я стараюсь пронаблюдать это и вижу в себе присутствие отдельной Аи. Понимаю: чтобы стать целостной, надо быть целостной. Как это происходит – не знаю. Но чувствую, что тело должно обрести целостность. И вдруг – как озарение – осознаю, что тело – это подарок. И восклицаю: «Разве это не подарок Бога?! Разве это не милость Целого?! Разве это не благость Одного?!». Оно дает сознательно попрощаться с самым дорогим, что у меня есть в этом мире, – с человеком Аи. Маленькая женщина, как могла, сопровождала меня со всей своей верой и правдой в этом материальном мире! Безмолвие. Еле заметная тихая благодарность просочилась в тело. Тело встрепенулось, словно после долгого забвения. А я целую ей руки, проговаривая: «Нам дана счастливая возможность сознательно попрощаться и поблагодарить друг друга друг в друге».

Куда бы ни упал мой взгляд, происходит какое-то теплое благодарное созерцание всех вещей, окружающих меня. И оно струится дальше к людям, которые проявились, чтобы сопроводить меня на данном пути. Глубокий выдох от осознания того, что никто ни в чем не виноват. Все свободны. Меня накрыла безмерная благодарность Тому, что есть.

Если раньше, скажем так, в прошлой жизни, все вокруг казалось мне тяжелым, серым, унылым и скорбным, то сейчас – нет. Совсем другое восприятие мира: оно живое, потому что каждый миг – последний. Что такое миг? Присутствие в «моменте сейчас». В «моменте сейчас» нет мыслей, это чистый ум. А когда ум в покое, то и все в покое. Именно об этом сказал Лао Цзы: «Смерть – это возвращение странствующего ума в присутствие».

Все, что осознается днем, пишется ночью: «Самого себя запугать до такого состояния – это жестоко! И название этому – суровое, жестокое дитя подземелья. То, чему нет названия, спустилось вниз для того, чтобы искать „увянувшие розы и слушать мертвых соловьев“. Бог решил спуститься вниз и посмотреть, что же там такое. Жизнь заблудилась от ужаса и страха, превратившись в безумие иллюзорного мира. Заманили живую Жизнь – лучезарную, открытую, искреннюю малышку – в этот материальный мир, а по факту наблюдаю завядшие тела с тросточками в руках и полными тележками продуктов. Почему я не слышу звонкого смеха лучезарной девочки? Потому что здесь поют мертвые соловьи».

Сегодня позвонила мама и в обычном режиме начала напевать свои мертвые песни, но я уже не верю в их реальность. В подробностях рассказала, какие многочисленные анализы сдает, что у нее нашли, как лечат и сколько все это стоит. Затем переключилась на мою книгу, тираж которой находится у меня дома. Говорит: «Когда ты их уберешь? На нервы действуют, когда их вижу; зла не хватает! Если бы я знала, что ты будешь писать книгу, я бы стеной встала и не разрешила тебе это делать!» Я молча ее слушала и не возражала, как в былые времена. Что-то во мне теперь с каждым днем все ярче и ярче узнает то нереальное, которое с детства транслировало мне ужас, страх, угрозу и тревогу. Теперь все чаще пытаюсь разглядеть, что стоит за всем этим: Оно чистое, прозрачное, ничем не затронутое.

И вновь то, что поняла днем, пишу ночью. «