– Покажи, – оборвали его из шалаша.

Болт велел Дане.

– Дай.

Она вернулась и передала ему кусок в фольге. Болт прошел к шалашу, аккуратно открыл сетку и протянул сыр внутрь шалаша. Завесил сетку. Не лишнее, хоть и выбивается из стиля. Комарье просыпалось – наступал вечер.

– Нож, – раздалось из шалаша немного погодя.

Болт развернулся к Зубу. Тот сунул в рот очередной кусочек яблока и отдал нож. Болт протер лезвие платком и передал нож в шалаш, снова аккуратно задернув сетку. Через долгую для Дани минуту все сошлось: и ситуация, и дегустация – голос из шалаша констатировал:

– Хороший рокфор. Адекватный. Позови ее.

Болт поманил Даню рукой. Она подошла. Человека в шалаше не было видно, но Даня поздоровалась:

– Добрый вечер.

– Здравствуйте, – ответили ей. – Спасибо за подарок. Знаете, вполне себе конгениально. А что у вас еще, кроме сыра?

– Да как обычно…, – Даня стушевалась, неожиданное для места и времени «конгениально» сбило ее с толку. – Свиньи, козы, овцы, птица. Молоко. Мясо. Огороды.

– Для себя? Или живете этим?

– Живем.

– Основной источник дохода?

– Да.

– Эйно, возьми на заметку. Чем в село мотаться, всё лучше…

– Понял.

– Спасибо за сыр. Эйно, проводи… Да, как вас зовут?

– Даниэла. Можно просто Даня.

– Нет, зачем же? Даниэла – чудо как хорошо. До свидания, Даниэла.

Болт проводил «фермершу» до каяка. У Дани на языке вертелся вопрос, как зовут человека в шалаше, но спросить она так и не посмела. На обратном пути мучило другое: голос незнакомца. Где она могла его слышать? И только выйдя на берег и услышав от Феди ожидаемое:

– Ну? Как?

Даня вспомнила и засмеялась.

– Ты чего?

– Знаешь, я сейчас с Лениным разговаривала…

– С кем?

– С вождем. Шалаш… Разлив…

– Ты смеешься или что?

Пришлось рассказать. Посещение Скитов врезалось в память и обросло за ужином мельчайшими подробностями. В тот вечер дети впервые услышали о Ленине, а на Федю вдруг напало беспокойство, причины которого он долго не мог объяснить. Пока не увидел Ильича спустя три дня. Сперва вживую, потом в Сети. Увидел и ужаснулся. Но прежде Ильича увидел я и вот при каких обстоятельствах.

В Скитах я бывал в тот год часто. Два-три раз в неделю. Место манило к себе намоленностью. Не раз я отмечал, что думается и чувствуется на острове как-то по-другому. Хотя разум подсказывал, что это иллюзия, созданная сознанием на основе истории места, которая была известна мне тогда в самых общих чертах. Я мало что знал о Скитах. Да, некогда были старцы-отшельники. Да, жили в пещерах. Да, для паломников это место облагородили. Но последние жильцы были здесь сто с лишним лет назад. Потом красные разогнали всю братию. Чем уж она им мешала?! Разрушили, ничего взамен не создав. И пока Даня не промерила температуру и влажность в одной из пещер, убедившись, что она аватар той самой, французской, Скиты пустовали. Местные бывали здесь редко. В основном в детстве и в основном один раз в жизни. Делать в Скитах по соображениям сельского человека было нечего. Скучный скалистый пейзаж. Грибы и ягоды – по минимуму. Рыбалка – так себе. Но я искал другого. Потому часто, взяв лампу, садился в какой-то из пещер или по соседству и просто думал. Изредка писал заметки. Многие из них шли потом в эфир канала общества ненасилия.

Прибытие в Скиты чужих людей меня совсем не насторожило. Что я им? И что они мне? Разве что раздеться нельзя было. Хотя почему? Мои выходы в свет в чем мать родила на большой земле пришлось быстро прекратить. Если только у самого дома. Непосредственно у бочки. Дальше – запретная зона. Явилась ко мне однажды делегация из семи мужиков. Поговорить. Поговорили. Нет, на словах они не угрожали, но вилы и топоры, с которыми они пришли, дали мне понять однозначно, что без штанов я пройдусь по округе еще один раз. Последний. «Дипломаты» указали на Скиты. Мол, там всегда с ума сходили, и ты туда, если так уж невтерпёж, езжай. Там можно. Всё можно…