– Посмотри, – говорю я ему. – Посмотри… брат.

Рустам всматривается – не глазами, а так, как умеем мы, Иные. И бледнеет.

Эта битва не будет жить в веках. Мы никогда не станем ею хвалиться.

Убить врага – доблесть. Обречь его на муки – подлость. Обречь на вечные муки – вечная подлость.

Они все всё еще живы. Обращены в камень, лишены движения и Силы, осязания, зрения, слуха, всех отпущенных людям и Иным чувств.

Но они живы и будут жить – пока камень не обратится в песок, а может быть, и дольше.

Мы видим их трепещущие живые ауры. Видим их удивление, страх, гнев.

Мы не станем гордиться этой битвой.

Не станем о ней говорить.

И никогда больше не произнесем чужих колючих слов, вызывающих Белое Марево…

Почему я смотрю на Алишера снизу вверх? И с какой стати за его головой потолок?

– Очнулся, Антон?

Я привстал на локтях. Огляделся.

Восток – дело тонкое. Восток умеет быть деликатным. Все в чайхане сделали вид, что не заметили моего обморока. Предоставили Алишеру самому приводить меня в чувство.

– Белое Марево, – повторил я.

– Понял, понял, – кивнул Алишер. Он был не на шутку встревожен. – Ну ошибся я, не морево, а марево. Извини. В обморок-то чего падать?

– Рустам применял Белое Марево вместе с Гесером, – сказал я. – Три года назад… в общем, Гесер научил меня этому заклинанию. Серьезно так научил. Воспоминаниями поделился. В общем… я теперь помню, как все это было.

– Действительно так мрачно? – спросил Алишер.

– Очень. Не хочется мне туда ехать.

– Ну, это ведь было давно, – успокоительно произнес Алишер. – Все уже кончилось, все давным-давно прошло, кануло в Лету…

– Если бы, – ответил я, но уточнять не стал. Если Алишеру не повезет, то он сам все увидит и поймет. Потому что ехать на плато демонов нам все-таки придется. Рустам из моих заимствованных воспоминаний ничего общего с Афанди не имел.

Как раз в этот момент вернулся из туалета Афанди. Сел на подушки, посмотрел на меня, добродушно спросил:

– Отдохнуть решил, да? Отдыхать рано, после плова будем отдыхать.

– Не уверен, – пробормотал я, садясь.

– Ах какая хорошая вещь – цивилизация! – продолжал Афанди, будто не слыша меня. – Вы молодые, вы не знаете, сколько блага принесла цивилизация миру.

– Неужели там горела лампочка? – пробормотал я. – Алишер, поторопи официанта с пловом, ладно?

Алишер нахмурился.

– И впрямь…

Он встал, но как раз в этот момент появился молодой мужчина с большим блюдом. Разумеется, одна тарелка на всех, как положено… красноватый рассыпчатый рис, оранжевая морковь, изрядное количество мяса, цельная головка чеснока сверху.

– Я же говорил, здесь хорошо готовят, – с удовольствием произнес Алишер.

А я смотрел на мужчину, который принес плов. Интересно, куда делся тот молодой паренек? И почему новый официант так нервничает?

Я взял рукой пригоршню плова, поднес к лицу. Посмотрел на официанта. Тот закивал и начал вымученно улыбаться.

– Баранина под чесночным соусом, – сказал я.

– Каким еще соусом? – удивился Алишер.

– Это я так… вспоминаю мудрого Холмса и наивного Ватсона, – ответил я, больше не беспокоясь о том, что мой русский язык выглядит неуместно. – Чеснок – чтобы отбить запах мышьяка. Сам же говорил – на Востоке надо верить носу, а не глазам… Дорогой, откушай-ка с нами плова!

Официант замотал головой, медленно отступая. Из любопытства я посмотрел на него сквозь сумрак – в ауре преобладали желтые и зеленые оттенки. Страх. Профессиональным убийцей он не был. И отравленный плов потащил сам, вместо младшего брата, потому что боялся за того. Удивительно, какие мерзости способен совершить человек из-за любви к ближним своим и заботы о них.