– О чём это ты, брателло? – опешил Бес.

– Да, так. Глаза у этой Северины…. Школьные годы напомнили. Извини…

Под ногой у Григория предательски хрустнула сухая ветка.

– В кустах – за беседкой – кто-то прячется. Он, наверняка, всё слышал, – весенней голодной гадюкой прошипел Бес и тут же перешёл на крик: – Бугай, Сивый, ко мне! Быстрее! Поймать шпиона!

– Пристрелить его! – уточнил неизвестный грузин. – Нашпиговать маслинами по полной программе…

Гришка, выхватывая из-за пояса браунинг, со всех ног побежал вдоль кустарника.

По правому плечу что-то чиркнуло.

«У преследователей, судя по всему, пистолеты тоже оснащены глушителями», – предостерёг опытный внутренний голос. – «Это, братец, серьёзно. Уже не получится – соскочить по-лёгкому. Придётся, всё-таки, вступить в локальное боестолкновение…».

Он резко прыгнул в сторону, оказавшись в кустарнике, развернулся и, наспех прицелившись в неясный тёмный силуэт, плавно надавил на спусковой крючок.

– Ох! – падая, болезненно выдохнул преследователь. – Босс, он вооружён! Правую бочину мне, гад, прострелил насквозь…

– Окружить его! – долетел издалека голос Беса. – Слон, заходи слева! Мочить урода любопытного! Головами отвечаете!

Свист пули над головой. Ответный выстрел. Отчаянный рывок метров на семьдесят-восемьдесят. Остановка. Перестрелка. Очередной рывок в направлении ближайших домов. Кирпичная стенка, за которой стыдливо прятались переполненные мусорные бачки. Остановка. Выстрел. Смена пистолетной обоймы. Выстрел. Жалобный вопль очередного «бесовского» подчинённого. Выстрел…

Дальше всё пошло проще – один заросший деревьями и кустами купчинский двор, второй, третий…

Забежав за кубическое здание энергетической подстанции, он остановился и, плотно прижавшись спиной к шершавой кирпичной кладке, перевёл дух.

«Могло быть и гораздо хуже», – осторожно прикасаясь ладонью к правому плечу, подумал Гришка. – «Так, только слегка оцарапало. Крови почти и нет, ерунда ерундовая…. Другое плохо – патронов мало осталось, всего-то три штуки. Нехорошо, конечно. Время, опять-таки, поджимает. Задания-то никто не отменял. Надо и о судьбе этой глупой Матильды позаботиться, иначе Шеф не поймёт. Мол, перестрелка – перестрелкой, а педофилия – педофилией…».

Гришка, поставив на предохранитель, запихал пистолет за пояс и бодро зашагал прочь от негостеприимного сквера.

Через десять минут он вышел к трамвайной остановке. Вскоре подошёл и нужный «шестьдесят второй» маршрут.

Пройдя в самый конец вагона, Антонов уселся на скамью, оббитую ярко-рыжим дермантином, прикрыл глаза и принялся старательно размышлять о недавнем происшествии.

Впрочем, размышления продвигались откровенно туго, в том плане, что ничего умного в голову не приходило.

Через некоторое время он мысленно признал: – «Да, эта запутанная шарада мне откровенно не по зубам. Доложу Шефу. Пусть голову ломает. Ему это по высокому статусу положено…».

На плечо, прямо поверх свежей царапины, легла чья-то тёплая ладошка, и задорный голосок известил:

– Приехали, уважаемый! Конечная остановка…. Да, просыпайся уже, деятель!

– А, куда? – Гришка, не обращая внимания на саднящую боль в плече, открыл глаза и непонимающе завертел головой. – Где я? Почему? Что происходит?