– Ну что вам здесь? Дайте же проветрить!
– А ты дежурная? Тебя туда вызывают.
– Куда? Зачем?
– Бороться с беспорядками. Там Виталь Палыч, он один не справляется, – весело лгал Андрюша. – Вот у ребят спроси.
Девочка недоверчиво выглянула в коридор, а Гродненский и Курочкин ловко выставили ее из класса и, торжествуя, закрыли дверь на ножку стула.
Андрей уселся на подоконник:
– Знаете, как его надо назвать?
– Кого? Виталия?
– Как?
– Числитель.
– Почему? – улыбаясь, спросил Пушкарев. – Нет, вообще-то, подходит, но почему?
– А раз подходит, нечего объяснять. Числитель – и все!
Андрей достал из кармана полоску жевательной резинки в яркой обертке[6]. И огонек зависти зажегся в ребячьих глазах.
– Пожевать хотите? Канадская…
– Это тебе все отец привозит? – ревниво и подобострастно спрашивает Гродненский.
– Угу.
Все четверо усердно начинают жевать.
– А все-таки где он у тебя работает? – интересуется Курочкин.
Андрюша сужает глаза, отвечать не спешит.
– Ты клюкву в сахаре любишь?
– Ну?
– Вот он в каждый сахарный шарик вставляет по клюковке. Такая работа!
Гродненский заливается счастливым смехом, улыбается Пушкарев, а Андрюша серьезно наставляет надутого Курочкина:
– Никогда не спрашивай о таких вещах, понял? Ну не имею я права говорить…
– Нет, я знаю, что если человек… ну, вроде как Банионис в «Мертвом сезоне»…
– Ну хватит! – гаркнул Коробов. И наступило молчание.