Буржуйка – печка простая и надежная, но тепло от нее, только пока горят дрова и только рядом. Сама она тепло не держит, остывает быстро. Иногда протапливали печи, чтобы оставались в рабочем состоянии дымоходы. Но после очередной бомбежки что-то там осыпалось, и печь с их стороны стала дымить, пришлось даже трубы от буржуек выводить в форточки окон.

Блокадная жизнь все больше становилась похожа на доисторическую.

– Деревенскую, – сказала Елена Ивановна.

Станислав Павлович возразил:

– Нет, в деревне есть хорошие печи, запасы дров и провизии на зиму.

У них тоже были запасы дров внизу, в подвале, но когда его решили превратить в бомбоубежище, оттуда все вынесли, дрова пришлось забрать в квартиры, зато это избавило многих от потери ценных полешек. Дело в том, что сараи стали грабить, никакие замки, повешенные дворником, не помогали, запоры сбивали и топливо воровали.

Выручил большой холл, который теперь превратился в дровяной склад. Станислав Павлович, не слушая нытье Маргариты Семеновны, тащил в дом все деревянное, что попадало под руку, и складывал:

– Пригодится. Разобью потом.

Елена Ивановна только головой качала:

– Мы все за Станиславом Павловичем, как за каменной стеной.

Она действительно спокойно уходила на свои дежурства, зная, что Женька присмотрена сначала бабушкой, а теперь вот Станиславом Павловичем даже лучше, чем справилась бы она сама.

– Ну вот и славно, и работай спокойно. Мы справимся, Леночка.

А еще Станислав Павлович показывал, как делать коптилки и обращаться с ними.

Маргарита Семеновна снова капризничала:

– У меня и печь есть, и лампа хорошая, к чему мне ваши буржуйки и коптилки?

– Печь ваша много дров требует, а лампа много керосина. Экономьте, пригодится. Умней было бы и вовсе всем в одной комнате собраться и жить, или вон в кухне. Иван Трофимович со своими уже так и сделал.

– В кухне жить? А готовить где? Да и как всем в одной комнате?

Станислав Павлович только рукой махнул, не желая убеждать.

Коптилка оказалась приспособлением забавным. В бутылочку из-под бабушкиного лекарства Станислав Павлович вставил металлическую трубочку, сквозь которую протянул туго скрученную толстую нитку. Один конец этого фитилька едва виднелся над трубочкой наверху, а второй колечком свернулся в керосине внизу.

– Только осторожно, не уроните. Горючее.

Юрка поморщился:

– Что, мы маленькие, что ли?

И почти сразу, неловко повернувшись, чуть не опрокинул неустойчивую бутылочку.

Станислав Павлович принял меры, он нашел бутылочку пошире и пониже, а потом и вовсе где-то раздобыл части керосиновых ламп без стекла и фитилей.

Он вообще оказался на редкость добывчивым и практичным. Раньше Станислав Павлович с Иваном Трофимовичем часто играли в шахматы и спорили о мировой политике, теперь объединились, чтобы спасти своих домашних. Станислав Павлович не делал различия между собой и семьями Титовых, Егоровых, Бельских и даже Маргаритой Семеновной. А еще соседками из квартиры напротив, там все трое ушедших на фронт мужчин погибли, остались лишь две старухи и три женщины с малыми детьми. Немного погодя одна семья перебралась к родственникам в район Пискаревки, второй Станислав Павлович помог добраться в деревню, где тоже нашлось кому приютить, а в третьей семье и без того слабенькие мать и дочь долго не протянули. Но пока были живы, и Ирина Андреевна, и Станислав Павлович, и даже Женька с Юркой, как могли, помогали – отоваривали карточки, приносили дрова, подбрасывали еду, делая вид, что это выделенная помощь:

– А вы как думали, ведь ваши мужчины на фронте, государство вам помогает.