Целую неделю шли дожди. В их расписании практически не было перерывов на отдых. Возможно, они хотели таким образом продлить эффект прошедшей битвы. Каждый день я выходил из дома и бежал на то самое поле, где со мной заговорило небо. Я проводил там по несколько часов подряд, приходя то утром, то вечером. В основном я просто сидел, слушал музыку соприкосновения травы и капель, и представлял себе бескрайние дикие дали, места, в которых не бывает людей. Там ревут реки, они поют песни дождю о том, как некогда пустые русла наполнились жизнью. Там господствует ветер, он устанавливает порядок и следит за всем, что происходит в его землях. Там спят горы, они хранят покой и оберегают своими спинами безмятежные долины. Там каждый день льёт дождь и идёт град. Тучи прячут эту святыню от злых глаз и вовек ни одна нечестивая душа не проникнет сюда. Как бы я хотел там побывать. Я точно знаю, это место существует.

И вот снова я здесь. Моя рубашка промокла насквозь. Белые джинсы уже слабо намекают на то, что когда-то они были белыми. Сейчас они все в чёрно-коричневой земле и грязи, местами зелёные с прилипшими травинками. Рубашке, впрочем, тоже досталось немало. Несмотря на мою любовь к белому, я не волнуюсь из-за этой грязи. Одежду можно отстирать, а проведённое время уже не наверстать. К вечеру я вернулся домой. С порога снял грязную, мокрую одежду и отнёс в стирку. На удивление, в квартире было довольно тихо. Лишь один еле заметный звук доносился с гостиной. Я медленно подошёл к приоткрытой двери и выглянул. На диване сидела Вероника в объятиях мужа. Она тихо плакала и шмыгала носом. В её руке лежал промокший от слёз платок, а рядом на диване телефон с открытой перепиской. Я сразу понял, что случилось.

– Фил, – приподнялась тётя, заметив моё появление. – Бабушка… она умерла…

Вновь поддавшись слезам, Вероника подошла и прижала меня к своей груди. Я услышал неровное прерывистое сердцебиение вперемешку со всхлипываниями. Меньше всего я хотел вот так странно, в неожиданных объятиях грустить о почившей бабушке. Но так делают многие, поэтому я решил покорно обнять тётушку в ответ. Её некогда белое оживлённое, без единой морщинки лицо, сейчас было красное и опухшее от слёз. Плечи дёргались в такт закатывающимся вздохам. Я не знаю как реагировать также, как другие люди. Раньше я задумывался о том, как встречу смерть кого-то из близких. Как я буду сидеть? Буду ли плакать и вздыхать? Перестану ли есть на несколько дней и запрусь в квартире? Я не нашёл ответа. Я не могу реагировать подобно им. Я не думаю, что из-за смерти стоит грустить. Это не та вещь, которая меняет всё вокруг с места на место. Я буду скучать по рассказам бабушки, которые смогли сохраниться в моей памяти, но я не буду грустить из-за того, что больше их не услышу. Я ведь помню их и смогу рассказать себе сам.

В течении нескольких дней мы собирали необходимые вещи. Вероника решила, что нужно лететь на похороны и поэтому они заказали билеты на ближайшие дни. Я взял с собой несколько комплектов белой одежды и белья, а также скетчбук для рисования, карандаши, ручки… и один из своих любимых камней – синий агат. Я держал его в руке на уровне глаз и внимательно рассматривал узоры на поверхности. Этот камень обладает силой наделять спокойствием и умиротворением. Я уверен, он поможет бабушке со спокойной душой отправиться в последний путь. По некоторым данным агат также может помочь благополучно попасть в рай и встретиться с архангелом. Бабушка всегда верила в бога и говорила о нём, но я не знаю его, поэтому не могу сказать точно, поможет ли он ей. По крайней мере она бы наверняка была этому рада.