Сотни тысяч орбитальных станций, каждая – самостоятельное поселение, целый город. Сотни миллионов обитающих там людей. Во всех – жизнь, такая же сложная, наполненная сомнениями, надеждой, бедами и радостями, как и жизнь археолога Ожье. Между частями Заросли непрерывно сновали суда, от каждой нити во все стороны разлетались искорки света. Соединенные нити пребывали в постоянном движении, соединялись, разделялись, будто ДНК в кишащей жизнью чашке Петри.

Настроение Ожье слегка поднялось, когда судно затормозило, готовясь пристать. Впереди виднелась база Бюро древностей: шесть соосных орбитальных колес, вращающихся в разные стороны. Археолог не сомневалась: новости о ее открытии уже просочились и распространились по обычным дипломатическим каналам и скоро начнется давление, просьбы и пожелания опубликовать как можно скорее предварительное описание находки. Ей повезет, если в следующие сутки удастся хоть немного поспать. Однако такую работу она любила: утомляющую, но одновременно возбуждающую, по завершении оставляющую ее изнуренной, но счастливой. Это будет началом долгого процесса детального изучения, проверки на прочность предварительных догадок и гипотез.

Эскадра шаттлов причалила к первому «колесу», пришвартовалась в обширном доке с низкой гравитацией, заполненном судами и оборудованием. Ожье поморщилась и встревожилась: среди них затесался корабль прогров – вызывающе элегантный, длинный, тонкий, будто разогнавшийся кальмар; напоминающий морскую тварь еще и влажным поблескиванием. На кобальтово-голубой наружной оболочке мерцали приборы и маркировка. Окруженный надежными, но старомодными и неуклюжими судами ретров, корабль прогров выглядел оскорбительно футуристически. Хотя он и был намного совершенней их.

Ожье не могла понять, отчего вид корабля встревожил ее. Прогры нечасто бывали в Заросли, особенно в последние месяцы, когда заметно обострились отношения ретров с Полисами. Но их посещения не прекратились, и когда дело касалось дипломатических визитов, обычно ради эффективности пользовались кораблями прогров.

Но их судно в Бюро древностей? Вот уж странная новость!

Ожье усилием воли прогнала тревогу, сосредоточилась на предстоящих делах. Пока вездеход и суда подвергали агрессивной стерилизации, выскребали всевозможную грязь, подцепленную в Париже, Ожье рыскала по вездеходу, разыскивала ручку и журнал со стандартными формами Бюро. Затем села писать отчет о случившемся на раскопках. Как всегда, было важно провести черту между дерзким и неразумным пренебрежением правилами и профессиональным пониманием того, что правила допускают некоторую гибкость.

К концу стерилизации Ожье почти закончила отчет. К вездеходу присоединили шлюз, загорелся зеленый огонь, оповещая: «Высаживаться безопасно». Спасательная команда выбралась наружу первой, торопясь выпить с друзьями и рассказать о приключениях.

– Пойдем! – позвала археолог, махая рукой девочке.

– После вас, – ответила та.

Ее голос прозвучал как-то странно, но Ожье не придала значения – это наверняка сказывается усталость, нервозность и тревога при виде корабля прогров. Ожье подтянулась к шлюзу и, двигаясь с привычной сноровкой, поплыла по трубе перехода.

В дальнем конце ее ждала пара чиновников в полосатых серых костюмах. Ожье узнала одного: Карлос Да Силва, менеджер высокого уровня. Да Силва был мелкий, с гладким ангельским личиком, с шевелюрой, всегда безукоризненно расчесанной и закрепленной ароматическими маслами. Ожье приходилось встречаться с ним, обсуждая бюджет и мелкие нарушения формальных процедур.