– Удобное свойство – я ведь певица.

– Ну тогда бы и поучилась хорошим манерам, – ответил жандарм, демонстративно отдавая документ не ей, а Флойду. – Этот паспорт истекает в следующем году. При новом порядке трудненько будет получить новый. А особенно болтливым немкам. Так что научись вести себя прилично.

– Думаю, у меня не будет проблем с паспортом.

– Ну, посмотрим. – Жандарм кивнул коллеге и шлепнул ладонью по стойке окна. – Поезжайте! И вправьте своей подружке мозги.

Флойд вздохнул с облегчением, только когда переехал Сену, оставив блокпост за мостом.

– Да… интересненько, – сказал он.

– Шуты, – обронила Грета.

– Да, шуты. Но и с ними надо уживаться! – рявкнул Флойд, нервно дергая рычаг переключения скоростей. – Кстати, а что ты имела в виду, когда сказала «не будет проблем с паспортом»?

– Да пустяки. К слову пришлось.

– Ты сказала так, будто это вовсе не пустяк для тебя.

– Флойд, веди машину. Я устала и вовсе не хочу выяснять отношения.

Он повернул к Монпарнасу. Пошел дождь – сперва легкая морось, чуть размывшая, смягчившая городские огни; затем хлынуло вовсю, заставив людей поспешно прятаться в ресторанах и барах. Флойд попытался отыскать музыку по радио. Прокручивая, поймал мимолетом Гершвина. Когда погнал стрелку в другую сторону, решив найти его снова, не обнаружил ничего, кроме треска статики.

Флойд поднялся по лестнице с чемоданом Греты, отнес его в пустующую комнату рядом с маленькой кухней на втором этаже тетиного дома. Там было холодно, попахивало плесенью. Лампы или выдавали зыбкий, дрожащий свет, или не горели вообще. Как и сказала Грета, телефон не работал. Под ногами Флойда проседали доски пола, отсыревшие, начавшие гнить. Разбитое окно над лестницей было заделано куском гофрированной жести. Дождь барабанил по нему когтистыми нетерпеливыми пальцами.

– Положи мои вещи на кровать, – попросила Грета, указав на крошечную, похожую на скамью кушетку, втиснутую в угол комнаты. – А я пойду гляну, как там тетя Маргарита.

– Мне с тобой?

– Нет, – ответила она, немного подумав. – Но спасибо. Наверное, ей сейчас лучше видеть только знакомые лица.

– Я считал, что числюсь среди них.

Грета пристально посмотрела на него, но ничего не сказала.

– Я гляну, нет ли чего поесть, – предложил Флойд.

– Если не хочешь ждать – не надо.

Флойд положил ее вещи на кровать, рядом – коробку с бумагами Сьюзен Уайт.

– Я никуда не еду – по крайней мере, пока не раздождится.

В дом их впустила девушка, снимавшая маленькую комнату на четвертом этаже, – француженка по имени Софи, стенографистка, в очках с диоптриями и нервным, лающим смешком, неизменно заканчивающимся фырканьем. Флойд окрестил ее про себя Заготовкой Старой Девы и тут же, выслушав рассказ Греты про нее, обругал себя за хамство.

– Она ангел, – сказала Грета, когда Софи ушла. – Покупает еду, убирает, пишет письма, ведет все тетушкины дела и притом исправно платит за комнату. Но Софи предложили работу в Нанси, и дальше откладывать переезд она не может. Хорошо, что до сих пор не уехала.

– И что, у тети больше нет родственников, кроме тебя?

– Тех, кому она небезразлична, – нет.

Пока Грета была у тети наверху, Софи показала Флойду кухню. Металлические эмалированные шкафчики были в идеальной чистоте, как и все прочее, – но полки их большей частью пустовали. Оставив намерение перекусить, Флойд сделал себе чаю и пошел в комнату Греты – ждать, глядя на трещины в штукатурке, на потеки и пятна, испещрившие полувековой давности обои. Откуда-то с другого конца старого дома доносились тихие голоса. А точнее, один голос, рассказывающий о чем-то.