– Ничего не говори. Я все понимаю, – со светлой улыбкой отвечает она, беря меня за руку, заводя в вестибюль школы. – Если ты не отвечала, значит так нужно было. Все хорошо.

– Нет, – быстро замотала головой я, – не хорошо. Элиза, мне очень жаль…

– Забей, – сказала подруга, махнув рукой. – Я просто надеюсь, что сейчас тебе лучше.

Почему все случается наперекор моим желаниям? Я не хотела сейчас встречать Аарона, но он, словно чувствовал меня, шел прямо в нашем направлении вместе со своим дорогим другом. Лицо Элизы не просто было с улыбкой при виде Элая, оно светилось в буквальном смысле!

– Потом встретимся, – шепчу ей на ухо, удаляясь от них.

Я уже выучила наше расписание, так что ходить теперь перед каждым уроком к стенду с расписанием нет надобности. Какой изверг ставит на первый урок математику? У меня и так голова кипит, а тут еще это в придачу!

Поднимаясь по лестнице на третий этаж, я замечала множество взглядов. Чувствовала себя паршиво. Но удивляло то, что не было насмешек и перешептываний – лишь взгляды. Я даже не наблюдала улыбок на лице всех этих людей.

У дверей класса я стояла еще несколько минут, не осмеливаясь войти, потому что знала, что там сидит та, которую я хочу придушить. Элиза спасла мои навязчивые мысли и желания. Ее лицо все еще светилось. И я не удержалось.

– Смотрю, мое отсутствие пошло тебе на пользу? – толкая ее в плечо, подкалываю я.

– Не говори так! Я правда скучала, – Элиза запнулась. – Но да, – не сдерживая улыбки, ответила она. – Лишь в этом смысле да!

– Как это произошло вообще?

Мы простояли у кабинета еще пять минут до звонка, обсуждая ее смелость. Элиза и вправду, как сказал Аарон, настолько отчаялась, что осмелилась подойти к Элаю. Только это было не совсем так – прямо, а подошла она к ним по другой причине, ну а потом все как-то закрутилось, и они начали общаться.

Элиза подходила изначально вообще к Аарону, чтобы узнать неизвестно ли ему что-то обо мне. Аарон ей ответил, что он старался достучаться до меня через директ инстаграма, но я его игнорировала. Тогда Элиза пожаловалась ему тем же и в разговор вступил Элай. Элиза описывала его так, словно он был ангелом. Все время говорила, что он хороший, что он милый и что у него самые чистые и светлые глаза, и упустим тот факт, что они у него темно-карие.

Все еще разговаривая, мы зашли в класс и почти сразу замолкли. Раздалось громкое и протянутое «о-о-о» от рыжеволосой бестии и ее хохочущих подружек, которые привыкли ей во всем поддакивать.

Первые десять секунд, пока я проходила к своей парте, я игнорировала, а затем нервы потихоньку начинали сдавать. Клянусь, я бы ударила ее головой о стол, если бы не учительница, вошедшая в класс.

Кимберли сегодня сидела на другом ряду на парту ближе. И когда она повернулась в мою сторону, то я всем своим взглядом старалась дать понять, чтобы та держала свой рот прикрытым.

«Советую молчать или мои слова “Тебя я придушу первой” станут реальными», – примерно так я говорила своим взглядом.

Ким не переставала противно улыбаться. Но я уже не обращала на это внимание, потому что вникала, или по крайней мере старалась вникнуть, в слова учительницы. Урок тянулся медленно и мучительно. И единственный плюс в том, что все это время молчала Кимберли.

***

Впервые за почти весь сентябрь я посетила нашу столовку. На ланч меня притащила Элиза под предлогом, что хочет со мной поболтать, потому что долго не могла этого сделать. И я не вправе была отказать. Ладно, признаюсь, что я тоже очень хотела с ней поговорить. Хотела рассказать о Юджине, об Аароне и о моей истории с психбольницей. Я знаю, что не должна, но я просто хочу, чтобы она знала правду.