– Во всех этих случаях имеются установленные правила использования, которые устраняют препятствия в отношениях между владельцем и арендатором. Ваши интересы, сэр Уолтер, находятся в очень надежных руках. Положитесь на меня, и я позабочусь, чтобы никакой арендатор не имел больше, чем предусмотрено его правами. Я рискую намекнуть, что сам сэр Уолтер Эллиот не сможет и вполовину столь ревностно позаботиться о себе, как Джон Шеферд станет соблюдать его интересы в этом вопросе, – позволил себе заметить мистер Шеферд после короткой паузы.

– Флотские, я думаю, сделавшие так много для нас, имеют по крайней мере равные права с любыми другими на все удобства и все привилегии, которые любой дом может предоставить. Моряки тяжелым трудом заработали себе право на тот комфорт, который мы должны им обеспечить, – неожиданно вступила в разговор Энн.

– Очень верно, очень верно. Мисс Энн говорит очень верные слова, – отозвался мистер Шеферд.

– О! Конечно, – то был возглас его дочери.

Но от сэра Уолтера они вскоре услышали:

– Эта профессия имеет свою определенную пользу, но мне было бы жаль видеть любого из своих друзей принадлежащим к этой категории.

– Неужели! – последовало в ответ, причем к этому возгласу добавились удивленные взгляды.

– Да, это неприятно мне по двум причинам, у меня есть два серьезных фундаментальных возражения против этой профессии. Во-первых, как являющейся средством пропитания для людей неясного происхождения, поднимающей их до неуместного для них уровня и воздающей этим людям почести, о которых их отцы и деды даже никогда и не мечтали; и, во-вторых, поскольку она сокращает юность человека и энергию самым ужасным образом, моряк стареет быстрее, чем любой другой человек. Я наблюдал за этим всю свою жизнь. Мужчина на флоте подвергается большей опасности быть оскорбленным тем, что его обойдут, повысив в звании того, с чьим отцом его отец счел бы ниже своего достоинства даже заговорить, и самому подвергнуться неуместному в его случае пренебрежению, чем в любой другой ситуации. Однажды, прошлой весной, в городе, я был в компании с двумя мужчинами, поразительный пример в подтверждение моих слов: лордом Сент-Ивом, отца которого, сельского викария, все мы знаем, ему и на хлеб-то едва хватает, – а я должен был уступить место лорду Сент-Иву и некоему адмиралу Болдуину, персонажу с наиболее плачевной внешностью, какую вы только можете себе представить; его лицо цвета красного дерева, огрубевшее и морщинистое до крайней степени, все в бороздах и морщинах, девять седых волосков на висках и слегка припудренный затылок. «Во имя всех святых, кто это – вон тот старик?» – поинтересовался я у своего друга, стоявшего рядом (то был сэр Бэзил Морли). «Старик! – вскричал сэр Бэзил. – Да это – адмирал Болдуин. Сколько, вы думаете, ему лет?» – «Шестьдесят, – ответил я, – или, возможно, шестьдесят два». – «Сорок, – поправил меня сэр Бэзил, – сорок, и ни годом больше того». Вообразите себе степень моего изумления: я так легко не смогу забыть этого адмирала Болдуина. Я никогда не видел такого невероятно несчастного примера, как жизнь на море может испортить внешность; но в некотором смысле это же самое происходит с ними со всеми: они страдают от воздействия климата и любой погоды, пока их не приметят и не оставят на берегу. Уж лучше бы они получали снаряд в голову, чем так мучиться, как адмирал Болдуин.

– Ну что вы, сэр Уолтер, – вскричала миссис Клэй, – это слишком сурово. Проявите немного милосердия к беднягам. Не все мы рождены красивыми. Море, конечно, не способствует красоте, моряки очень рано стареют, я часто наблюдала это, они быстро утрачивают юношеское обаяние. Но разве не то же самое происходит и со многими другими профессиями, возможно даже – с большинством из них. Солдаты на действительной службе нисколько не выигрывают по сравнению с моряками; и даже в более спокойных профессиях, где есть тяжелый труд и умственное напряжение, если не физическое, эти профессии редко доверяют внешность человека естественному ходу лет. Юрист упорно корпит над делами, до предела замученный заботами; врач пребывает на ногах в любое время суток и отправляется в путь в любую погоду; и даже священнослужитель (она остановилась на мгновение, что бы такое придумать для пастора), и даже священнослужитель, вы знаете, обязан входить в полные заразой комнаты и подвергать свое здоровье и внешность угрозе и ущербу от зловонной атмосферы. Фактически, и я давно в этом убедилась, хотя каждая профессия необходима и благородна по-своему, только на долю тех, кто не обязан ее иметь, кто может соблюдать правильный образ жизни, жить в поместье, сам распоряжаться своим временем, распределяя свои повседневные занятия, проживая на доходы от собственности и не добывая себе большего благосостояния в муках; только на