– Итак, нас с тобой оставили обходиться без всякой помощи, с этим бедным больным ребенком на руках; и ни единое живое существо не пройдет даже мимо за весь вечер! Так я и знала, так я и знала. Мне, как всегда, не везет. Стоит произойти хоть малейшей неприятности, как мужчины всегда выкрутятся, и Чарльз ничуть не лучше их всех. Какой же он бесчувственный! Ведь правду я говорю, жестоко убегать от собственного бедного мальчугана. И все эти разговоры, видите ли, он поправляется! Откуда ему знать, что мальчик поправляется или что через какие-то полчаса все не изменится к худшему? Не ожидала я от Чарльза проявления подобной бесчувственности. Вот так вот, он, значит, уходит развлекаться, а я, раз я мать, мне, бедной, и выйти из дому нельзя; хотя мне-то как раз и труднее всего оставаться подле ребенка. Ведь я же ему мать – это самая веская причина, почему мои чувства нельзя подвергать испытанию. Я нисколько не пригодна для этого. Ты же видела, какая со мной случилась истерика вчера.

– Но это же произошло с тобой только от неожиданности, от тревожного ожидания последствий, это был шок. Больше ты не поддашься истерике. Полагаю, нам не из-за чего станет беспокоиться. Я прекрасно поняла указания мистера Робинсона и ничего не опасаюсь; и, право, Мэри, я могу понять твоего мужа. Уход за ребенком и за больными – не мужское дело, они к этому не приспособлены. Больной ребенок всегда остается на руках матери: ее собственные чувства обычно побуждают ее к этому.

– Надеюсь, я люблю своего ребенка не меньше любой другой матери, но я не уверена, будто от меня больше пользы в комнате больного, нежели от Чарльза, не могу же я постоянно бранить или одергивать бедного ребенка, когда он болен; и ты же видела, как этим утром, когда я велела ему лежать тихо, он явно только сильнее начал брыкаться. У меня не хватает нервов на подобные вещи.

– Но разве ты сама сможешь оставаться спокойной весь вечер вдали от бедного малютки?

– Да, ты же видишь, его папа может, а почему я не должна? Джемайма настолько заботлива и внимательна, и она могла бы посылать нам известия о его состоянии каждый час. Я и правда думаю, Чарльзу вполне следовало бы сказать отцу о нас обо всех. Сейчас я не больше тревожусь за маленького Чарльза, чем он. Я была ужасно встревожена вчера, но сегодня – все совсем иначе.

– Ладно, если ты не считаешь, что уже слишком поздно сообщить о твоем приходе, полагаю, тебе стоит пойти вместе с мужем. Оставьте маленького Чарльза на мое попечение. Мистер и миссис Масгроув не подумают плохого, если я останусь с ним.

– Ты это серьезно? – вскричала Мэри, ее глаза засияли. – Вот это да! Это же отличная мысль, ну конечно, отличная. Разумеется, я с одинаковым успехом могу пойти или не пойти, поскольку дома от меня никакой пользы, разве нет? Я тут только извожу сама себя. Вот у тебя совсем нет материнских чувств, и поэтому ты сейчас самая подходящая сиделка. Ты можешь заставить маленького Чарльза делать все; он и всегда-то слушается тебя с полуслова. Так будет много лучше, чем если бы мы оставили его только с Джемаймой. О! Я обязательно пойду; я уверена, мне необходимо туда пойти, коли я могу, ничуть не меньше, чем Чарльзу, ведь они особенно хотят, чтобы я познакомилась с капитаном Вентвортом, и я знаю, что ты вовсе не против остаться одна. Право, тебе пришла в голову превосходная мысль, Энн. Я пойду скажу Чарльзу и тотчас же буду готова. В случае чего ты можешь сразу же послать за нами, ты же знаешь, но я уверена, ничего такого, чтобы встревожить тебя, не должно случиться. Я никуда не пошла бы, можешь быть уверена, если бы я не чувствовала себя совершенно спокойно в отношении моего дорогого ребенка.