Потому что сейчас мне важнее потратить время здесь, а сессию я все равно закрою досрочно. Да и идти всего-ничего, рядом граничащий участок. Только поводов у меня здесь появляться особо нет. Как говорит отец, это же не моя трагедия.

Всего-то погибла жена его лучшего друга, по совместительству соседа.

Всего-то остался ребенок один, когда горем убитый папаша глушит боль в коньяке в доме моего отца. Ну, да, не одна она там, конечно, с няней, которую, на сколько я помню, терпеть не может.

Что забыл в их доме 19-летний парень, умеющий выбивать из винтовки 10 из 10, сдающий нормативы один за другим? В действительности — ничего. Мне-то какая разница, что у них там произошло.

Просто я всего-лишь в курсе, какого это – потерять маму... Мне тогда было 12.

Я перелистываю страницу, погружая нас в невидимый мир волшебства, Луны и снежного ветра. К нам выбегает главный герой этой сказки – белый медвежонок, приветливо машет лапкой, зовя за собой к Дядюшке Северному Сиянию.

"— Дядюшка Северное Сияние, куда ты уходишь каждое утро? – Кричит медвежонок, смотря на небо.

— Я ухожу туда же, где и Луна.

— Тётенька Луна, куда ты уходишь каждое утро?

Тётенька Луна улыбнулась и перевернулась к нам другой стороной.

— Я иду к другим деткам.

— Они лучше, чем я? – Спрашивает медвежонок.

— Нет, но они тоже по мне скучают. Я приношу им сон в своем лукошке вместе со счастливыми сновидениями. Все закрывают глазки, и ты, северный мишка, и панда, и коала, и твой брат бурый медвежонок и даже Гризли за океаном..."

— Я не хочу, чтобы она приходила. – Шепчет Вера в своей кроватке, сжимая плюшевого белого мишку.

Она боится спать, боится заснуть и не проснуться, впервые осознав привкус смерти две недели назад темным январским вечером в паре километров от дома. Боится...

Я закрываю книгу в очередной раз, откладываю её на подлокотник кресла, в котором сижу сам. Беру её за руку и размеренно повторяю, как когда-то повторяла мне её мама, находясь на последнем месяце беременности этой крошкой.

— Ты не виновата, Вер. Поспи, твоя мама всегда рядом с тобой, даже если ты её не видишь, она всегда наблюдает за тобой с неба, улыбаясь тебе во сне ночью самой яркой путеводной звездой. Хочешь, я завтра принесу телескоп и покажу тебе?

Девочка кивает, вытирая слезы со своего красивого личика, черные локоны давно растрепались, под глазами следы усталости. Взгляд уже слабеет, но всё ещё старается держаться за эту реальность.

— Хорошо. Вер, пожалуйста, закрой глазки.

— Саш. – Тихо шепчет малышка, наконец-то слушаясь. – Почему ты зовешь меня также, как мама?

— Потому что когда-то ты стала для неё светом, одновременно становясь моей верой в лучшее.

Я мог бы продолжить, но понимаю, что она меня уже не слышит.

– Когда-то, когда мою мать убили, а твоя поняла, что её муж совсем не тот, за кого себя выдает, появилась ты. – Дополняю уже для себя, медленно вставая и уходя, слегка закрывая дверь.

Вычитал в какой-то книге в отцовской библиотеке фразу, застрявшую осколком, но изменившую меня тогда: «Родители, чьё сердце гниёт от яда, не станут давать часть своей любви ребенку, требующему тепла, оставляя его голодным, но живым.»

Поэтому в мире столько несчастных взрослых, не получивших в детстве часть родительской заботы. Они стремятся заполнить брешь лёгкими деньгами, доступными желаниями, тяжёлыми наркотиками, вином и всем, что могут быстро достать.

Они уязвимы, как и я. Но у меня есть цель стать тем, кого будут бояться такие, как они. Такие же когда-то несчастные дети, как убийцы моей матери. И если отец не может дать мне часть своей души, он прекрасно учит меня... подчинять, вселяя в душу уверенность, подкрепленную малой толикой власти. Что хочу я? Я хочу больше.