– А что ты мне предлагаешь? – с той же усмешкой он чуть прищурил глаза. Только вот усмешка была снова фальшивая. Наружу прорывалась горечь хронической печали. Арс почти чувствовал ее на языке.

И тут вдруг – осознание. Оно буквально было на поверхности, даже далеко тянуться не пришлось.

Мир все еще любил Лею. Все еще не мог отпустить. Позволить себе идти вперед.

– Жить дальше, – бросил Арс.

– Как? – Мир покачал головой. – Я не понимаю. Тебе будто было плевать. Ты слишком легко простился с ней. Слишком легко забыл. Ты не любил ее так, как любил я.

– Ты не знаешь, через что я прошел. Ты ни-че-го не знаешь. Я сломался так же, как и ты.

– Ты любил ее?

– Любил. И отпустил, когда было нужно. Когда время пришло.

– А сейчас?..

– Я помню ее, – Арс закусил щеку изнутри. Отвел взгляд, нахмурившись.

Перед глазами появилась давно знакомая улыбка, которую он видел в последний раз пять лет назад. Искренняя, с очаровательными ямочками на щеках. От нее уже давно не было больно. Она была для него теплым светом, приятным, важным воспоминанием, что навсегда останется где-то внутри.

Арс снова нашел глаза Мира, глядящие то ли скептически, то ли меланхолично:

– Лея была замечательным человеком, и я любил ее. Но я уже давно иду дальше. Нет смысла стоять на одном месте, если от этого не будет никакого прока. Гениальный манипулятор, неужели в этом случае ты сам не даешь себе идти дальше? А ведь давно пора. Ее жизнь, к огромному сожалению, закончилась, но твоя продолжается. Так живи ее, блять. Иди и живи. Лея бы не хотела, чтобы ты вот так слонялся без смысла годы напролет, лелея свою память о ней и свои чувства.

Мир хохотнул:

– Я тебя умоляю! Лее было наплевать на меня.

Арс покачал головой:

– Нет, никогда. Никогда ей не было плевать на тебя. Ты был дорог ей, несмотря на все, что делал, несмотря на то, что вел себя как ублюдок. Она переживала за тебя. И она всегда переживала за твои чувства, хотя ты ни хера не стоил из всего, что она делала для тебя, – последние слова Арс просто выплюнул, снова чувствуя злость. Он разгонялся, словно болид на Формуле-1, и с каждым новым поворотом его заносило все сильнее, грозясь вынести с трека в любую секунду. – И после всего, что произошло, ты все равно продолжаешь поступать как гребаный мудак. Ты ломал Лею. И сейчас ты ломал Нессу. Ради чего, твою мать?! – процедил Арс, все же контролируя громкость голоса, чтобы этот разговор не стал достоянием всей кофейни.

В конце концов, это был разговор лишь их двоих. И прерывать отдых или работу других людей громкими разборками Арс не хотел.

Мир не отвечал некоторое время. Сверлил его взглядом, и в черных глазах виднелась странная заинтересованность напополам с уже угаданной Арсом печалью. Мир размышлял, перебирал мысли в голове. Кусал щеку изнутри. Снова усмехнулся краем рта, но теперь не фальшиво.

– Ты любишь ее, – констатировал он.

Перед внутренним взором – распахнутые, улыбающиеся серо-зеленые глаза, в которых целая жизнь. И весь солнечный свет.

– Да, – кивнул Арс.

– Я не назвал имя.

– Мы оба поняли, кого ты имеешь в виду.

– Да, – Мир снова ухмыльнулся. И только сейчас Арс понял: эта ухмылка всегда выдавала не его превосходство, не эмоции, не смех, а лишь его слабость, которую он так и не смог до сих пор победить в себе. – Ты не дал мне быть с той, кого я люблю. Было бы логично, если бы я в ответ не позволил тебе быть с любимым человеком.

За ребрами кольнула жалость. Арс угадал ее в раз. Прикусил язык, чтобы не чувствовать это настолько отчетливо. Почему-то он не хотел ощущать ее по отношению к человеку, сидящему напротив.