Отдыхающие тряслись позади. Некоторые пытались обхватить круп лошади ногами, другие цеплялись за седло, третьи просто болтались из стороны в сторону. Лишь немногие скакали, расслабившись.

Пару раз Бак оглянулся и внимательно посмотрел на меня.

Мне с лошадью повезло, и я чувствовал себя в седле, словно в кресле-качалке.

Мы продолжали путь еще минут десять-пятнадцать, двигаясь вдоль высохшего речного русла, и наконец выехали на покрытую шалфеем равнину. Неподалеку стояла тележка с опущенным откидным бортом. Старый седой мексиканец в поварском колпаке и белом кителе колдовал над раскаленными углями. Ему помогали трое или четверо мальчиков-мексиканцев. На железной решетке стояло десятка два сковородок с яичницей.

Отдыхающие с охами и вздохами стали сползать с седел и на негнущихся ногах направились к огню. Они стояли тесной кучкой, надоедая повару своими вопросами, грели руки, а затем гуськом направились к большому столу и расселись на длинных скамьях.

Подали кофе в эмалированных чашках, бекон, колбасу, ветчину, а также печенье, мед, гренки, мармелад и желе. После завтрака все закурили, расслабились и стали ждать, когда из-за горной гряды появится солнце и затопит долину своим ярким светом.

Бак предложил всем продолжить путь по верхней тропе, но половина гостей предпочла вернуться на ферму, а другая приняла предложение.

Я решил ехать по верхней тропе с Крамером.

– Вы хорошо правите своим конем, – сказал Крамер. – Он слушается узды.

– Я люблю лошадей.

– Этого мало. Они вас любят… Как вы сюда попали?

– Мне посоветовал приехать один приятель.

– Кто? Я помню всех, кто у нас отдыхал.

– Парень по имени Смит. Я его не очень хорошо знаю. Мы познакомились с ним в баре. Он только что вернулся отсюда и рассказал мне, как замечательно провел здесь время.

– Понятно, – сказал Крамер и больше вопросов не задавал.

Верхняя тропа вывела нас из каньона, обогнула высокое плато, разветвилась, и скоро мы оказались на вершине холма, откуда открывался живописный пейзаж: к западу и югу от нас простиралась бесконечная пустыня, на севере возвышались горные хребты. Тропинка пошла под крутой уклон, раздался женский визг, время от времени мужской бас восклицал: «Тпру! Тпру! Потише, милая! Тпру!»

Крамер повернулся ко мне и подмигнул.

Я дал коню волю, и он уверенно понес меня вниз через заросли полыни. Примерно в одиннадцать мы вернулись на ферму.

Мы спешились и пошли к бассейну. Подали кофе.

Многие гости купались.

В эластичном купальнике, облегающем тело, как кожица колбасу, появилась Долорес.

– Пойдемте купаться, Дональд, – сказала она.

– Может, попозже.

Она наклонилась, зачерпнула пригоршню воды и обдала мое лицо дразнящими брызгами.

– Присоединяйтесь, Дональд! – весело крикнула она и легко, словно лань, понеслась к воде.

Я пошел в свой коттедж, надел плавки, вернулся к бассейну и нырнул в воду.

Долорес была в другом конце бассейна, но вскоре очутилась возле меня.

– Вы не крупный, зато хорошо сложены, Дональд, – сказала она, опираясь рукой на мое голое плечо.

– Сказать, как вы сложены? – спросил я, оглядывая ее.

– Только попробуйте.

Я почувствовал горячий след ее руки на своей спине.

Через мгновение она уже беседовала с очень полной дамой лет пятидесяти, плескавшейся на мелком месте. Потом подплыла к одному из мужчин, обменялась с ним несколькими фразами и почти сразу направилась к его супруге и недолго поговорила с ней.

Я нырнул пару раз с вышки, вышел из бассейна и прилег на коврик, чтобы немного подсушить кожу. Потом зашел в свой коттедж, принял душ, вернулся к бассейну и сел за одним из столов.

Ко мне подошла Долорес и сказала: