Музыка из динамиков лилась оптимистичная, я с ней не резонировала, и потому приглушила громкость до минимума; еще десять километров почти в тишине. Снег усиливался. Как же непривычно нырять из лета в зиму, как странно.
И некстати вспоминалась Мари.
Она не была ни толстой, ни особенно уродливой, но что-то неверное крылось в ее самооценке, и, когда она устроилась ко мне в отдел менеджером, ее затравили. То бросали лед в ее кофе, то подменяли бумаги, то лепили непристойные стикеры на монитор. И делали это серьезные люди, с которыми я была знакома месяцами. Никогда они на моей памяти не вели себя так гадко и низко, но скрытная Мари, проходя мимо, всегда вызывала желание стать ведьмой и сделать ей гадость. Чем? Не знаю, аурой жертвы, что ли. Хотелось вдруг отпустить внутри поводья и позволить себе измываться, унижать, хохотать, тыкать пальцем вслед…
Не знаю, что именно случилось месяц назад. Тогда я вышла из кабинета, потому что услышала дружный гогот и увидела, как Мари, вся красная, почти пунцовая от унижения, спешно бросает в коробку личные вещи. Заявление она написала задним числом. Наверное, зря я не попыталась разобраться – была завалена делами, не до того, – но до сих пор помнилось выражение ее лица и застывшая в глазах стыдливость. За себя, за собственное существование, за неумение нравиться людям.
Не уходить бы от Гранда с таким же.
«Он может разозлиться и начать орать… – перечисляла я в уме возможные варианты развития событий, начиная с самого неблагоприятного. – Выставит меня прочь, выгонит…» Чуть лучше, если орать не будет, но вежливо попросит на выход. С каменным выражением лица, как когда-то Рич, которому я помешала отправиться на сходку с друзьями, куда были приглашены «новые девочки».
«А я?»
До сих пор ярко и болезненно помнился тот идиотский диалог, предшествовавший жесту, указавшему мне на выход.
«Джул, давай без выяснений…»
Рич был богаче меня, увереннее в себе – в таких всегда влюбляются. В дерзость, в некоторое равнодушие и расслабленность, даже в эгоизм.
«Возьми меня с собой…»
«Нет!» – и тщетно скрываемое брезгливое выражение на лице. Уже оно одно стало в тот вечер сигналом, что трещина превратилась в разлом.
«Я должна просто сидеть и ждать, пока ты развлекаешься?»
«А ты не жди, – холод в глазах, – ты просто собирай вещи и уходи. Ладно? Чтобы к моему возвращению тебя здесь не было».
…А за окном почти полночь.
С тех пор я терпеть не могла унижаться и все же гнала арендованный внедорожник в неизвестном направлении. Туда, где все холоднее, где дороги все хуже, где даже спутник путался в построении маршрута и постоянно терял из-за низких туч сигнал.
Хорошо, что Люси заставила меня сразу надеть теплые штаны и куртку, натянуть угги, бросила на сиденье шапку.
Она молодец, Люси…
Лес начался сразу и неожиданно – раз, и стены по обе стороны. Вековые сосны, елки, редкие белые стволы берез. Узкой и неровной сделалась дорога; джип кидало, скрипели рессоры. Мне казалось, что вместе с поездкой я заказала себе массаж поясницы и конный тур в придачу. Влево, вправо, то яма, то подъем…
– Давай, мой хороший…
Внедорожник со своей задачей справлялся отлично, через пятнадцать минут родео я приноровилась, сбавила скорость до минимума, успокоилась.
А хорошо бы, подумала вдруг наперекор страхам, если бы Гранд мне обрадовался. Если бы не сразу на выход, а хоть немного… тепло и душевно.
Эту хрупкую и притягательную картину я держала в воображении, пока не приблизилась к воротам.
Мне повезло – в будке отсутствовал сторож. Створки распахнуты, въезд свободен.