– Что случилось?! – испуганно спросила она у силуэта.

– А ты разве не видишь? Присмотрись, – ответил он, отозвавшись в голосе тоном жалости и глубокого сочувствия.

Мия осмотрелась и среди искристой ваты облаков вдруг заметила редкие серые тучки. Маленькие, затерявшиеся в белой глубине они едва просматривались среди разлитого вокруг мягкого света. Мия осторожно приблизилась к ним и увидела, как в туманных миражах они являли видения её прошлого, в которых она встречалась с мужчинами, наслаждаясь лестью и похвалой. Крутила и вертела их чувствами, как хотела, нещадно разбивая сердца всем, кому не отказывала в близости. Воспоминания тут же отозвались приятной гордостью и тщеславием, с одной стороны души столь сладкими, а с другой – мерзкими и отвратными. И той второй, очищенной от греховных желаний плоти, сейчас в Мие оказалось намного больше. Оставшись в небесной чистоте теперь все эти её поступки вызывали отвращение.

Одно из тёмных облаков медленно подплыло к Мие и показало, как она опоздала на концерт.

– Ну где это лопоухое недоразумение?! Вечная опоздунья, даже на вручение объединённой награды музыкальных фестивалей в прошлом году умудрилась вовремя не прийти! Опять, небось, с каким-нибудь мужиком всю ночь провалялась, а мы тут её ждём, – недовольно проговорила одна из участниц группы.

– Хватит ворчать! Уж кто бы говорил?! Зато вы с Джои вечно свои партии торопите, будто не слышите общий ритм – торопыги! Что ты на барабанах, что она на бас-гитаре. Если бы внимательнее всех слушала, то знала бы об этом, Шотоха!

– Сами за нами не поспеваете, ползунки! – ответила Джои.

– Мия совсем как ребёнок! Безответственная, легкомысленная, инфантильная! – продолжала возмущаться Шотоха, постукивая по барабанам палочками.

– А мне нравится, – проговорила Лиццу. – Она конечно временами несуразная чудная, но её слова, летят в тебя словно бабочки из цветов, задевают по щекам и волосам. Когда общаешься с Мией, то сидишь словно весь в пыльце и начинаешь светиться изнутри. С ней поговоришь, как луч солнца выпьешь.

– Ты её слишком превозносишь, – хмуро ответила Шотоха.

Мия видела подруг со стороны. Ей были приятны комплементы от близкой подруги, но сплетни от остальных задевали за живое. Она всеми силами старалась не обращать внимание на замечания в свой адрес, но время от времени подобные разговоры в группе у них не переставали возникать, просто Мия не всегда о них знала. Участницы часто между собой обсуждали её пёстрые, до абсурда разнообразные наряды, исполненные порой в совершенно китчевой форме. Неприятно выряжались, говоря, что она одевается как мойщица унитазов на карнавале, и что похоже её плебейские корни никакой славе не истребить. Они иногда не могли выносить её временами вульгарный, дерзкий колоритный образ и бунтарский, свободолюбивый нрав. Мия за это всех участниц группы недолюбливала и порой не могла простить, хотя подруги перед ней многократно извинялись. Она испытывала к ним въевшуюся в сердце злость и неприязнь, как будто за совершённое предательство. Временами полагала, что могла и вовсе распустить группу и без всех обойтись. Она источник, если надо соберёт любой коллектив снова. Мия думала, что все завидовали её бесподобному таланту, но сама не знала, что подруги больше сердились на её заносчивое поведение, халатность, хвастовство и безответственность.

Тёмное облако отплыло, а за ним появилось другое. Оно показало, как Мия после концерта осталась вместе с подругами в гримёрке обсуждать выступление.

– Я так устала, ноги еле держат, руки не поднимаются, даже волосы болят.