Здесь и далее я буду злоупотреблять скобками (очень мне они симпатичны). Да, пожалуй, и сносками тоже.

Рассказывает мой бывший однокурсник Максим Сергеев: «Приехали мы с тобой в 90-е на „Горбушку“ кассетный плеер покупать. На входе спрашиваем у продавца: почем? Он говорит: триста. Идем дальше, вглубь рынка. Спрашиваем: по чем? Двести восемьдесят. Ты говоришь: идем дальше, еще немного цену собьем». Не очень смешно, но живенько.

Раньше, кстати, люди записывали намного больше. И это были не только дневники. Люди вели переписку друг с другом, и хранили письма десятилетиями. Сколько фактов из жизни великих людей установлено из их частной переписки! Не уподобляя себя им, отмечу просто, что электронная переписка, дополнительно выродившаяся сегодня в обмен короткими сообщениями в чатах и мессенджерах, полностью вытравила такой исключительно интересный источник, как частная переписка на бумаге.

Туда, кстати, приехала еще одна знаковая пластинка, тоже наложившая печать на мое восприятие музыки. Это был гигант ВИА «Самоцветы» 1973 года с первой песней на второй стороне «Мой адрес – Советский Союз». Ох уж этот колесный перестук, предварявший песню! Помню, как папа принес пластинку, включил ее, а она щелкала – царапина! Папа сказал, что поменяет ее и начал упаковывать. Родителям стоило немалых трудов успокоить меня и убедить, что понравившаяся песня уже завтра вернется к нам в дом. Я и сейчас с удовольствием переслушиваю те записи. Сведение, конечно, чудовищное, но мелодии и исполнение очень часто на высоте.

Позже подсказали, нашел. Дом стоит, окна имеются, как и были на две стороны, садик только так и не реанимировался.

Забавно, что из этих ранних заграничных поездок я запомнил только то, что мы жили на первом этаже и балкон выходил прямо на улицу, что под этот балкон в специальный люк специальные машины загружали уголь, которым немцы обогревали жилища, и фантики-вкладыши от жвачек, которые хотя и были на немецком языке, завораживали самим фактом своего существования!

А если я расскажу, что и тесть у меня имеет непосредственное отношение к этой организации (он морской пограничник), вы можете решить, что я вообще родился по заданию партии и правительства. И здесь мне, кстати, объективно возразить нечего.

Мама начала работать на центральном телевидении в редакции телевизионных программ.

Удивительно, но там же в свое – гораздо более позднее – время, ожидая очередных вступительных экзаменов в институт, работала экспедитором моя будущая жена Наташа (а под ее началом служил курьером будущий артист Малого Театра и голос Ватсона из телесериала BBC «Шерлок» Василий Зотов).

Надо отдать папе должное: даже сейчас, когда идея в ранее существовавшем виде обанкротилась, и он сам это прекрасно понимает, он принципиально не отказывается как от пропаганды коммунизма, так и от атеистической картины мира, которая тоже, откровенно говоря, никакой критики не выдерживает, и папа это тоже понимает, хотя и не показывает виду.

Был и еще один рассказ, повлиявший на меня. Где-то в середине велопробега они останавливались не то в селе, не то в деревне. Из местной церкви вышел батюшка в рясе и бороде. Тогда такие встречи казались необычными. Туристы полезли к нему с вопросами: а как церковь оценивает деятельность Горбачева, все эти перестройки, гласность, ускорение? Батюшка улыбнулся и отвечает: рано еще говорить, вот пройдет лет шестьсот, тогда посмотрим. Никогда раньше мне не приходило в голову смотреть на мир по таким углом. Любопытно, что этот, в общем-то, религиозный посыл мне принес мой атеистический папа.

Но тут, возможно, дело в том, что с тех пор меня ничто так не потрясало, а это, допускаю, субъективный фактор.

Косность описаний событий конца февраля 2022 года и последующих месяцев в этом разделе обусловлена жесткостью и неопределенностью законодательства. Приношу извинения читателям.

Про Кнышева, создателя «Веселых ребят», расскажу отдельно.

Про него – в разделе истории Студийного проекта «ТИТРЫ»

Этот абзац особенно пострадал от цензуры.

Маленькая виниловая пластинка, которая проигрывалась со скоростью 45 оборотов в минуту, отсюда и русское название «сорокопятка». На такую пластинку исполнитель обычно записывали главный сингл на сторону А и песню в нагрузку на сторону В. Вторую песню называли B-side (Би-сайд, сторона Би), что по-английски звучит также, как предлог beside – «рядом, поблизости» и очень близко к наречию besides – «кроме того».

Потом-то, конечно, получилось, но это произошло уже после прохождения курса джазового сольфеджио.

Эстрадно-джазовое отделение московской ДМШ №36 было в значительной степени детищем музыковеда Тамары Леонидовны Айзикович. Мы общались довольно тесно, я бывал у нее дома и дружил с ее дочкой Наташей (без романтического налета в этот раз), у которой на дне рождения мы встретились с ее одноклассником Толей Цеповым (о нем будет чуть позже). Именно ее стараниями отделение было оформлено в самостоятельную административную единицу, она же приложила руку к формированию исключительного «теоретического» и «исполнительского» педагогического состава. Не стану останавливаться на этом подробнее, у Тамары Леонидовны есть собственные развернутые публикации, в которых упомянут и ваш покорный слуга.

На один из таких концертов приехали мама с папой, брат, бабушка с дедушкой, и, кажется, еще одна бабушка. Заняли целый ряд. Было шумно и душновато. Отсмотрели они весь концерт в ожидании меня. А я спел одну песню в хоре. Кажется, они меня даже разглядели. И в целом концертом остались не очень довольны.

О том, что Кунин при этом был прежде всего музыкант, свидетельствует комическая история, когда он опоздал на репетицию перед концертом на целый час, что вообще для него было несвойственно. Оказалось, он не перевел часы на час назад, а по стечению обстоятельств предписывалось это сделать именно в день нашего выступления. Настоящий художник!

Разумеется, я тут же поделился полученной информацией с Таней Курицыной, которая с тех пор находится с Куниным в постоянном контакте.

Вскоре в ответ я получил компакт-лиск Эмиля Ильича, записанный в Израиле. Это все та же чудесная скрипка, верность босса-нове и волшебные вдохновляющие гармонии, которые останутся со мной навсегда.

Из-за текучки мне пришлось в разное время осваивать еще и флейту пикколо, а также большой и малый барабаны. Я очень признателен оркестру за этот опыт.

Александр Васильевич и инструменты доставал сам. Что-то по старости было списано другими «взрослыми» оркестрами как непригодное к использованию, какие-то инструменты подарили добровольные помощники-энтузиасты (слова «спонсоры» тогда не было). Мы сами ничего не покупали, разве что по собственному желанию. Излишне говорить, что за участие в оркестре ученики не платили ни копейки. Как, кстати, и за занятия в «Самбо-70».

Тогда я первый раз играл под фонограмму, и мне это очень не понравилось. Второй и последний раз я играл под фонограмму тоже на съемках телепрограммы «Финт», году в 1994-м, когда мы с КВНщиками моего института делали клип для еще никому не известной Наташи Громушкиной (чуть позже тоже расскажу). Но тогда фонограмма была чужая, и я лишь имитировал дерганье струн неподключенной электрогитары, да и вообще клипы всегда снимаются под заранее сделанную запись.

Гарика Сукачева я встретил много лет позже, обогнав его внедорожник на Садовом кольце. Он ехал с открытым окном, высунув локоть левой руки наружу. Удивительно было даже не то, что я его встретил (подобных встреч в Москве случается немало), а то, что он узнавался по затылку, плечу и вот этой руке. Обогнав музыканта, я посмотрел в зеркало заднего вида и убедился, что определил его со спины верно.

Где-то в 1996-м году в очередном МАИшном концертов с нами на одной сцене выступал Анатолий Крупнов с одним из своих многочисленных проектов; предполагаю, что это был "Черный обелиск". Времена были забавные: ДК МАИ сложно было проводить платежи за аренду предоставляемой музыкантам репетиционной базы, а у музыкантов особенно не было денег. Поэтому стороны договаривались, что оплатой за базу будут периодические выступления, в общем-то, уже звезд в сборных концертах на мероприятиях ДК, что, конечно, повышало престиж Дворца культуры среди народонаселения.