ДОСТОЕВСКИЙ. Обещаю не влюбляться в тебя.

МАРИЯ. Да. С обещаниями у мужчин полный порядок. Лично я против тебя ничего не имею. Просто не способна на любовь Не на страсть. На страсть способна. Даже на похоть. Но не на любовь. И только не к тому человеку. Я сломана жизнью. Как и ты, разумеется. Жизнь – продолжающаяся череда несчастий, завершающаяся катастрофой, которая обычно разрядка напряжения. Поэтому люби меня, если без этого никак. По, пожалуйста, окажи мне любезность – не вешайся.

ДОСТОЕВСКИЙ. Вешаться я не собираюсь.

МАРИЯ. Да, сейчас ты это говоришь, но когда узнаешь меня лучше, захочешь повеситься Мужчины постоянно стремятся повеситься из-за меня. В моем родном городе они болтались на деревьях, как сосиски. Я слышала, у тебя бывают припадки.

ДОСТОЕВСКИЙ. Иногда случаются приступы болезни. Возможно, это какая-то форма эпилепсии.

МАРИЯ. Ты лаешь, как собака?

ДОСТОЕВСКИЙ. Нет.

МАРИЯ. Пена идет изо рта?

ДОСТОЕВСКИЙ. Нет. Хотя, да. Иногда.

МАРИЯ. И как часто такое случается?

ДОСТОЕВСКИЙ. По-разному. Наверное, раз в месяц.

МАРИЯ. В полнолунье? Как у оборотней?

ДОСТОЕВСКИЙ. Что-то в этом роде.

МАРИЯ. И на теле ты отращиваешь волосы?

ДОСТОЕВСКИЙ. Если потребуется, могу попытаться.

МАРИЯ. Мне тебя жалко. Но недостаточно для того, чтобы влюбиться. Хотя ты становишься более привлекательным, когда я представляю тебя кричащим и катающимся по земле с пеной на губах. Нет. Я лгу. Как я понимаю, сейчас тебе хочется меня поцеловать. Это трагично. Если ты меня не поцелуешь, то уйдешь несчастной, а если поцелуешь, несчастной уйду я. В вопросах любви всегда кто-то уходит несчастным. Фактически, все уходят несчастными. За исключением людей, которые не уходят. Но они самые несчастные. Если ты прикоснешься ко мне, я закричу.

(Он хочет ее поцеловать, решает, что не следует этого делать, все равно хочет, но буквально перед тем, как их губы соприкасаются, входит ИСАЕВ, крупный мужчина, пьяный. ДОСТОЕВСКИЙ отпрыгивает).

ИСАЕВ. Достоевский. Я вижу, вы познакомились с моей женой. Вы ее уже поцеловали?

ДОСТОЕВСКИЙ. Нет.

ИСАЕВ. Хороший человек. Или дурак. Вероятно, последнее, поскольку, как я понимаю, вы – писатель.

ДОСТОЕВСКИЙ. Был. До ареста.

ИСАЕВ. Мне нужен человек, умеющий писать и читать, чтобы учить моего маленького сына. Как думаете, для вашего ума нагрузка не будет чрезмерной?

ДОСТОЕВСКИЙ. Не знаю. Все-таки я офицер, и у меня есть определенные обязанности.

ИСАЕВ. Да, я видел вас на плацу. Из осла получился бы лучший офицер. Вы сможете учить моего сына, когда не будете маршировать не в ту сторону и проигрывать деньги в карты.

МАРИЯ. И чем ты собираешься ему платить? Волшебными бобами?

ИСАЕВ. Коровы съели волшебные бобы, но я ему заплачу, со временем. Он мне доверяет, так?

ДОСТОЕВСКИЙ. Разумеется…

ИСАЕВ. Видишь? Он дурак. Такой и нужен нашему сыну. Самый умный персонаж пьесы всегда Дурак.

МАРИЯ. Ты не должен доверять моему мужу. Он никогда не заплатит тебе, и мы будем сидеть в этом паршивом городишке, пока наши души не сгниют. В этом паршивом и лишенным надежды месте наш маленький мальчик вырастет невежественным варваром.

ИСАЕВ. Нет, если мы наймем этого дурака, чтобы учить его. Скажите мне правду, дурак. Вы думаете, моя жена красивая?

ДОСТОЕВСКИЙ. Ваша жена очень красивая.

ИСАЕВ. Вы хотите с ней переспать?

ДОСТОЕВСКИЙ. Разумеется, нет.

ИСАЕВ. Почему нет? Что с вами не так? Посмотрите на нее.

ДОСТОЕВСКИЙ. Она замужем.

ИСАЕВ. И кого это останавливало?

ДОСТОЕВСКИЙ. Любого добропорядочного человека.

ИСАЕВ. Если вы сможете найти добропорядочного человека в этой вонючей крысиной дыре, я бы с радостью пожал ему руку.