– Что получше, музей себе забрал… камни всякие, кости, черепки. А тут одна ветошь осталась, ничего существенного. Павел Иванович маленько того был, бумаги о всяких покойниках собирал. У кого кто до революции где служил. Кто – в попах, кто – в помещиках. Тут родня ихняя осталась. Скажите, ну кому нравится, когда человек копает, кто из его родственников царю и попам служил?

Анна Петровна поинтересовалась, спрашивал ли кто-нибудь об этих бумагах в последнее время. Племянница подтвердила, что приходил один молодой человек в очках, обещал все купить, даже срок назначил, когда с машиной приедет, да обманул, так и не пришел.

– А раньше?

Раньше племянница не помнила. Раньше она не жила с дядей, переехала, когда он уже заболел и был совсем без памяти.

«Значит, Безруков побывал и здесь. Ничего не скажешь, целенаправленная личность. И интересуется, по-видимому, тем же, чем и я. Что-то его спугнуло, к моему счастью».

С большой неохотой племянница разрешила Анне Петровне разбирать бумаги. Спросив, не курит ли она, племянница отвела Анну Петровну в сарай. Здесь на ящиках и пустых кадках Анна Петровна разложила старые доски, и получился длинный стол. На этот стол она стала выносить пыльные папки с бумагами и сортировать их. Содержимое их очень удивило Анну Петровну. Она сразу прониклась большим уважением к покойному Гукасову. Он принадлежал, по-видимому, к той удивительной породе русских чудаков, которые всегда составляли гордость России. Чудаки – это люди, делающие все по-своему и имеющие обо всем собственные представления. Вообще, чудаки – это в своем большинстве люди одинокие и инициативные. В ее области истории чудаки совершили массу полезного: составили коллекции, библиографические и генеалогические картотеки, написали тома неоценимых мемуаров. Архивы покойного Гукасова были именно таким одиноким чудаческим подвигом. Гукасов собирал архивы исчезнувших семей и учреждений прежней России. В городе когда-то было двадцать пять церквей, в уезде было около тридцати старых имений. Гукасов пережил интереснейшее для историка время, когда эти имения переходили в руки народа. Архивы этих имений, письма, планы, записки – все это было никому не нужно. Гукасов все это собирал: архивы закрывшихся храмов, записи смертей, браков, дарственные – все это тоже было в собрании Гукасова.

Основным же интересом Гукасова была генеалогия – история дворянских, купеческих и наиболее именитых духовных семейств города и уезда. Анна Петровна нашла несколько схем родства дворянских и купеческих родов. Особенно интересовали Гукасова смешанные браки дворян с купцами и священниками. Как стало ясно из рассказов племянницы, сам Гукасов был сыном помещика и дочери бедного дьячка. Помещик бросил, не женившись, его мать, и, воспитав своего сына в бедности, она не смогла дать ему образования. Видимо, эти несчастные обстоятельства рождения и породили обостренный интерес Гукасова к генеалогии.

На схемах фамилия Шиманских занимала одно из главных мест. Происходили Шиманские от некого татарского царевича, по имени которого всех Шиманских и называли до семнадцатого века Шимонями.

Рядом с Шиманскими был род Валипольских, с которым они были в ближайшем родстве с древнейших времен.

Наконец, Анна Петровна нашла две папки с надписями «Шиманские» и «Велипольские». Папка Велипольских была очень объемистая, папка Шиманских – потоньше.

С трепетом Анна Петровна раскрыла папку Шиманских, но, передумав, начала с Велипольских.

Старые семейные фотографии, дагерротипы, письма по-французски начала века, хозяйственнее записи – все это обрисовывало жизнь богатой помещичьей семьи. Велипольские, в отличие от Шиманских, были крепкими хозяевами и перед революцией были богатейшими помещиками уезда. Перед самой революцией они, переведя за границу капиталы, эмигрировали – об этом была запись Гукасова.