Народ погулял. А народ у нас культурный, причём культура из него так и выпирает, что я и наблюдаю на крыльце магазина.

Вот тёте Глаше подфартило!

Самое, что интересное, около крыльца стоит урна. И она пустая! Создаётся впечатление, что те бомжи-то покультурнее будут, чем эта молодёжь, которая занята тем, что друг перед другом демонстрирует свою крутость.

А солнце уже припекает не слабо. Поэтому я и спасаюсь опять в магазине, где пока ещё прохладно. Тем более, что скоро начнёт мой народ подтягиваться. Девчонки – продавщицы.

А девчонок я люблю. Мне нравится и Танька, и Маринка, и Люба, и Оксана, и Ирина и остальные. Только, вот беда, не знаю, какая всё же мне нравится больше. Вот и люблю всех. Платонически.

И Оля мне нравится, которая обожает женские журналы, и говорит, что если книгу написал мужик, то это полный бред. И Маша, которая утверждает, что парни в нашем городе абсолютно не умеют знакомиться.

Знала бы она, как я умею знакомиться!

Помнится как-то, на свадьбе лучшего друга (не в кино), я знакомился с девушкой. А что делает мужчина, чтобы женщина обратила на него внимание? Правильно, пытается её поразить, причём в самое сердце. Именно этим я и занимался.

Весь свадебный вечер я за ней ухаживал. Вначале я пододвинул ей стул, а когда она садилась на него, убрал его. Пошутить хотел. А она расселась на полу, растерянно стреляя глазками вокруг. Я подал ей руку, она встала и посмотрела на меня странным взглядом. Видать поняла, что стала объектом крупномасштабной охоты.

Поняла, что произошло нечто из ряда вон выходящее, что это судьба, рок и провидение вместе взятые.

Но это было только начало. Дальше я не шутил, а серьёзно за ней ухаживал, с далеко идущими планами, Я уже видел наш с ней свадебный кортеж, медовый месяц на островах и двадцать пять карапузиков, вопящих: «Мама! Я какаю!»

Я окружил её всесторонним вниманием, чтобы она поняла, что теперь, на протяжении всей её жизни, любой её каприз будет исполнен.

Я ей накладывал салаты и в пылу страсти даже не замечал, что половина из них оказывалась на её коленях вместо тарелки.

Потом, когда мы пошли курить, я так хотел быть к ней поближе, что прожёг бычком её платье.

Потом я на неё опрокинул графин вина – так велика была моя любовь к ней. Я даже хотел идти с ней в туалет, чтобы помочь отмыть следы моей страсти, но она (из скромности, наверное) отказалась и ушла одна.

Я опечалился, но друг Миха вывел меня из задумчивости, затеяв со мной спор. Мы поспорили на бутылку водки, что я не смогу выпить залпом бутылку вина.

Я смог. Посрамлённый Миха пообещал мне завтра же поставить пузырь. Я вдруг почувствовал, что выпитому вину и всему ранее выпитому и съеденному мной стало как-то тесно у меня внутри, и галопом поскакал в туалет.

Как на беду мужской сортир был занят и я заломился в женский. Про объект своей страсти в этот момент я думал меньше всего. Откуда же мне было знать, что она в этот момент блаженно заседает на унитазе!

Распахнув дверь в ближайшую кабинку, я увидел её с задранным платьем и с до одури приятным запахом и звуками, вылетающими из-под него. Блаженное выражение на её лице вмиг сменилось гневным, но моё появление для неё оказалось таким шоком, что платье опустить она забыла и продолжала демонстрировать свою голую нижнюю половину.

– Ты! – пискнула она, не в силах придумать что-то другое.

Я стоял, смотрел, нюхал и вдыхал.

Смесь вожделения, отвращения и кое-чего ещё (из-за чего я, собственно, тут и появился) владели мной.

Но, безусловно, высокие чувства победили, ведь они всегда побеждают!

И я, облизнув губы, открыл рот, чтобы толкнуть ей проникновенную речь.