Опять чуть ли не в обнимку с Чейром, которого стало пошатывать еще более ощутимо по мере приближения к замку, мы вернулись через приоткрытую створку громадной двери. Стоило войти, как она бесшумно (А как же законы физики? Или они тут частично аннулированы?) закрылась за нашими спинами. Захотим выйти, придется ломиться по новой сквозь весь кисель с проволокой и лезвиями?

Хвостатому по мере продвижения в недра замка становилось, видать, все хуже. Он уже не ухмылялся и даже не делал попытки меня полапать. Наваливался всем телом, качался, но упрямо переставлял ноги, почти подволакивал их, шаркая по камням.

– Может, тебе где-то присесть и подождать, пока я ищу? – осторожно уточнила я у болезного, когда едва успела подстраховать его от очередного падения.

– Может. Тебе так будет проще, но тогда не возвращайся. Не за кем будет, – безмятежно согласился Чейр, устало закрывая веки.

– Не, хвостатый, так дело не пойдет, я тебя еще не отпинала за свое похищение! – наотрез отказалась я от перспективы сотворения трупа бездействием. – Идем дальше вдвоем!

– Почему хвостатый? – вяло полюбопытствовал Чейр. – У меня нет хвоста, я не оборотень.

– А это что? – фыркнула я, бесцеремонно дернув за длинную белую прядь, выбившуюся из прически.

– Волосы, – вяло ответил он.

– Связанные в здоровущий хвост. Так что хвостатый, и точка! – отрубила я, решительно поворачивая в очередном коридоре роскошного замка направо. – Вариант «песец» не катит, у тебя жесткие патлы, а он хоть и хищная, но очень приятная на ощупь зверушка.

– Я тоже могу быть приятным на ощупь, – по алым губам похитителя скользнула тень насмешливо-соблазнительной усмешки. На что-то большее сил у него не осталось.

– Можешь, можешь, казанова недобитый, только сначала выживи, – сквозь зубы выдохнула я, сворачивая туда, куда следовало идти, и недовольно поморщилась. «Проволоки» не было, все стало невидимым, густеющим с каждым шагом киселем. Такое чувство, что еще пара-тройка метров, и он превратится из плотного киселя в кирпич, а сквозь камни я ходить не обучена. Это жизнь, а не старая киносказка «Чародеи». На одной вере в себя и игнорировании препятствий напролом не двинешь.

Лучик вел туда, под высокую арку впереди. Дверей, ни открытых, ни закрытых, в ней не было, все тонуло в клубившемся радужном тумане, вроде не густом, но не позволяющем рассмотреть детали.

Еще два шага мы все-таки сделали, а потом Чейр встал как вкопанный и выдохнул:

– Мне туда ходу нет. Смерть!

– Если я тебя тут оставлю, тоже смерть. И чего будем делать? Вопить: «Артефакт Архет, лети сюда в мои загребущие руки?»

Договорить я успела одновременно с тем, как нечто некрупное, с мяч для большого тенниса, вылетело из арки и с силой врезалось мне в ладонь. Руку не отсушило, но приложило существенно.

Дают – бери, бьют – беги. Исходя из этого принципа, руку я сжала и добычу не выпустила.

– Признаю, принимаю, вступаю! Повтори, быстрее! – над ухом у меня зазвучал голос Чейра, и в нем была такая мука, будто еще секунда, и хвостатый в самом деле окочурится.

Испугавшись перспективы остаться вовсе без советчика и живого навигатора под боком, я торопливо повторила странную подсказку. И то, что холодило руку, стало раскаленным угольком, прожигающим не только ладонь, а все тело разом. Прожигающим, расправляющим и переплавляющим снова.

Это длилось вечность субъективную, а объективно миг-другой. Я даже разжать руку и отбросить бяку подальше не успела. Разжала потом и поняла: НЕ БЯКА! МОЕ, НЕ БРОШУ! НЕ ОТДАМ!

Радужный камень в серебряной оплетке на цепочке прихотливого плетения смотрелся красиво, но дело было вовсе не в прелести побрякушки. Чейр не зря испытывал такое благоговение, именуя архет Архетом.