– Леон? – Я сажусь в кровати. – Что ты здесь делаешь?

– Я в своем доме, – произносит он грубо и хрипловато. Медленно подходит к колыбели и заглядывает внутрь.

Вид у него мрачный, и невозможно понять, о чем Леон думает. Напряжение в комнате нарастает.

– Ты выпил? Если да, то лучше…

– Я просто хотел убедиться, что все в порядке, – обрывает он меня.

– Все в порядке. Можешь идти спать. – Мой голос строг, но спокоен.

Старательно не показываю Дамианису своего волнения. А еще страха. Я не узнаю человека, который сейчас стоит перед кроватью. А может, никогда и не знала.

Леон кивает, но не уходит. Пристально смотрит на Мию. Наконец, отворачивается, и его глаза в темноте находят мои.

– Я… – Он запинается, будто слова застряли у него в горле.

– Что? – настаиваю, хотя не уверена, что хочу услышать продолжение.

– Ничего. Ты вроде справилась?

– Без помощи Тамары я не смогла бы даже взять твою дочь на руки. Где ее мать, Леон? Ты так и не сказал…

– Там же, где и твой отец.

– В больнице?

Ответа нет.

Каждый раз, когда смотрю на Дамианиса, во мне бушует буря противоречивых чувств. Леон вроде тот же, но при этом что-то изменилось. В его глазах темнота, которой раньше не было. Или, может быть, я просто не замечала? Его взгляды теперь – как уколы холодной иглы.

– Я спать.

Дамианис, пошатываясь, идет к двери. То ли так устал, то ли столько выпил – не могу разобрать.

Стоит мысленно вернуться в счастливые дни на острове, как старые раны на сердце разрываются вновь. Я словно смотрю в зеркало, разбитое вдребезги: отражение все еще видно, но оно искажено и покрыто трещинами. Хотя каждая клеточка тела кричит от боли, я не могу забыть, сколько нежности и любви испытывала к Леону.

И в тоже время, видя, как он себя ведет, хочу забыть все и никогда не вспоминать о том, каким Дамианис может быть. Этого отстраненного и холодного человека я совершенно не знаю. Он чужой.

Медленно пробуждаясь, я не сразу понимаю, где нахожусь. Новая страна, новая обстановка. Маленький человек рядом, что тоже ново. Слишком много нового за каких-то несколько дней. И почти никакой конкретики. Кроме очевидного факта. Мию надо переодеть и покормить. Правда ест она мало. Как котенок. Больше с разведением смеси вожусь.

Поворачиваю голову и смотрю на девочку. И впрямь на куклу похожа. В которые я не особо любила играть в детстве. Зато во взрослом возрасте наиграюсь сполна.

Тамара предупреждала, что спать лучше ложиться вместе с малышкой. Но разве тут уснешь? Полночи ворочалась после неожиданного появления Леона, потом кормила и укачивала Мию, а затем мозг усиленно искал варианты, которые помогли бы разрешить мою проблему. Выдохшись, я наконец заснула.

Раньше всегда удавалось отвлечься, если съезжу в незнакомое место на пару дней. После такого отдыха приходило решение. Не знаю, как это работает, но выручало много раз. Даже, казалось бы, в самых безнадежных ситуациях. Но то было раньше и относилось к работе, которую поручал Христоф, а сейчас бездействие может причинить вред маленькой девочке. Не могу же я часами ничего не делать в ожидании подходящих вариантов. Или отправиться куда-нибудь на пару дней за новыми впечатлениями. Дамианис такого и не позволит.

Глаза еще полусонные, беру телефон и открываю сохраненную вкладку. Поздно ночью я зарегистрировалась на каком-то мамском форуме и начала лопатить информацию о новорожденных. Желание присоединиться к беседам пока не возникло, но вполне вероятно, очень скоро мне захочется влиться в ряды гормонально пострадавших.

Одна молоденькая мамочка жаловалась пару дней назад, что находится в сильнейшей депрессии после родов и постоянно плачет. А еще всерьез задумывается о том, чтобы вырезать себе женский орган. Она больше никогда не хочет иметь детей. Хотя сегодня вернулась с куда более позитивными комментариями о материнстве и поделилась фотографиями своего милого сына. Надеюсь, ребенку и матке этой женщины ничего серьезного, кроме слез от усталости, не угрожает.