Старый рыцарь дал дельный совет, и если в деревне Марисоль не обнаружится, то я обязательно ему последую. Я ругал себя последними словами за то, что поддавшись волнению, не дал себе времени обдумать план поисков и потерял драгоценное время.

– Дьвол, ты должен взглянуть на это, – сообщил мне Бран, который успел проехать далеко вперед и вернуться. Он держал в руках несколько разодранных платьев, принадлежавших ранее Марисоль. – Еще я обнаружил огниво, и кое-какие припасы, что не растащили волки. Похоже, эти женщины не один день планировали побег.

Я молча кивнул, мрачно соглашаясь с выводами моего наемника, поскольку и сам давно это подозревал, я слишком недооценил ни Марисоль, ни ее служанку.

Солнце уже взошло, когда мы подошли к небольшой деревушке, расположенной у неширокой реки и со всех сторон окружённой лесом. Разом залаяли собаки, но никто из жителей не торопился нас встречать, предпочитая отсиживаться в низких бревенчатых домиках.

– Есть кто живой?! – зычным голосом крикнул Бран и заколотил по воротам самого высокого забора, предположительно принадлежащему деревенскому старосте. – Эй! – продолжил звать и стучать мой рыцарь, когда никто не откликнулся. – Здесь ваш господин граф Дерек Невилл! Немедленно открыва… – Бран не успел договорить, как ворота распахнулись.

– Простите, господин, – промямлил вышедший старик, – не признали. Рады приветствовать вас в нашей деревне. Ваш визит – большая честь для нас! – чересчур пафосно закончил он.

– Мы ищем двух женщин. Одна молодая с длинными рыжими волосами, дочь Родерика Десмонда, а вторая её служанка. Видели здесь таких? – спросил я старика, и от меня не скрылось то, как поспешно он отвёл взгляд.

Старик молчал, видимо, взвешивал каждое слово, оценивая различные варианты ответов. Все это время его лицо оставалось непроницаемым. Наконец, после долгих раздумий, он с услужливой улыбкой ответил:

– Я все расскажу, милорд.

Если вам понравилась книга, поддержите автора комментариями!

30. 29

Сестра Мэгги с мужем, давшие нам в своем доме приют на ночь, утром помогали собраться в дорогу. Бэт ругала сестру самыми отборными словами, от которых уши заворачивались в трубочки, за то, что та посмела подвергнуть опасности госпожу. Женщина уговаривала меня вернуться в замок и не рисковать своей жизнью, но поняв, что возвращаться я не намерена, принесла мне теплые штаны, рубаху, шерстяной жилет, плащ с капюшоном и сапоги, принадлежащие ее младшему сыну.

– Госпожа, не сочтите за дерзость, но в вашем наряде вы далеко не уйдете, станете жертвой грабителей или диких животных.

Я с сомнением приняла из ее рук грубо пошитую одежду из неотбеленной ткани и призадумалась:

– Великий грех женщине надевать мужскую одежду. В монастыре за это на меня точно наложат епитимию.

– Что же делать, госпожа? – встряла в разговор Мэгги, пристыжено до этого молчавшая, а ее сестра бессильно развела руками, признавая мою правоту.

– А если я останусь в своей одежде, то рискую расстаться с жизнью, что в моем случае равносильно самоубийству, – продолжала я рассуждать. – Нет греха непростительного, кроме нераскаянного, – процитировала я матушку Вирджинию. – А потому, в данной ситуации, меньшим злом будет одеться в мужскую одежду, поскольку этот грех я смогу искупить, а самоубийство нет.

– Так и есть, госпожа! – с радостными возгласами подхватили Бэт и Мэгги и принялись помогать мне переодеваться.

Свою одежду мне пришлось оставить в доме Бэт, а так же в качестве платы за помощь я отдала золотое колечко с крошечным изумрудом. Женщина даже для вида не стала отказываться, с благодарностью приняв украшение.