Хлоя... Я не могла заставить себя забыть леденящую душу судьбу этой девушки, и хуже того, что в этом страшном преступлении обвинили моего старшего брата. Бусы, которые я так беззаветно любила, оказались сняты с ее безжизненного тела. Воспоминание о быстром взмахе ножа яркой вспышкой возникло в памяти, и я резко прижала руку к горлу, едва подавив вскрик. Я обернулась, но в темноте никто не заметил моего жеста. Мэри с детьми продолжали всхлипывать, ютясь на жалкой кучке прелой соломы.

– Я хочу есть, – ныл Стивен. – Когда нас покормят?

– Я пить хочу, – расплакалась Сьюзан.

Я не знаю, сколько времени мы находились в темнице, по ощущениям около суток, но нас ни разу не покормили, и не дали воды. В углу нам поставили ведро для оправления нужд, что добавляло зловония к царившему здесь тяжелому смраду. Я всхлипнула, вспомнив, как Дьявол разодрал на мне одежду на виду всех: рыцарей, слуг, наемников; и опрокинул на стол, как будто я была зажаренным поросенком. Несмотря на то, что я долгие годы воспитывалась в монастыре, я представляла, что именно этот страшный человек собирался сделать со мной. Его откровения зловещим колоколом звучали в памяти. Вчера он пощадил меня, но дал ясно понять, что я об этом пожалею.

– Отец, – позвала я сначала тихонько, а затем все громче, – отец! Отец! ОТЕЦ!!!

– Он не может ответить, – услышала я ответ стражника. На меня обрушились самые дикие подозрения и предположения. Прижав руку к губам, я старалась не расплакаться.

– Почему?

– Дьявол велел отрезать ему язык! – хохотнул наемник.

– О Боже! – заскулила я, прикусив пальцы.

– Я тебе сам язык отрежу и скормлю свиньям! – громогласно пробасил лорд Родерик. – Вот только выберусь отсюда!

– Отец! – воскликнула я и рассмеялась от облегчения. Я не могла остановиться, от хохота сползая вниз по решетке, прижимаясь к ней всем телом, сгибаясь пополам как от боли в животе. – Отец!

– Прекрати немедленно! – мою истерику прервала хлесткая пощечина. – Ты пугаешь детей! – воскликнула подскочившая Мэри. Будто в подтверждении ее слов Сьюзан и Стивен тут же разревелись.

– Прости, – пробормотала я, прижимая руку к щеке.

– Это ты меня прости, – вздохнув, Мэри опустилась на колени рядом со мной и обняла. – Как долго нас здесь будут держать?

– Я не знаю... Отец! – снова позвала я. – Как вы? Как Генри?

– Заткнись немедленно! – отозвался стражник. – Обвиняемым в измене принцу Эдварду, наследнику престола, запрещено разговаривать друг с другом! Еще слово, и граф Невилл точно прикажет отрезать всем вам языки! И не только языки! – на этом месте он снова хохотнул. – Начнет, пожалуй, с, как его там, Гарри, или Генри!

– Что ты мелешь, пустоголовый болван! – рявкнул лорд Родерик. – Вас всех четвертуют за измену принцу Уильяму!

– Этот трус уже бежал из Олдкасла, пока вы сидите в этой дыре! – издевательски произнес наемник Дьявола. – Принц Эдвард готовится к коронации!

– Врешь, сукин сын! – взревел отец.

– А когда его коронуют, вас всех казнят!

– О Боже! – воскликнула Мэри. Обнявшись с детьми, она расплакалась. – Их-то за что, они же дети! Это все из-за твоего брата! – заорала она.

– Неужели ты веришь тому, что сказал тот, кого называют Дьяволом? – спросила я, хотя сама не знала, чему можно верить.

– Да как в это не поверить?! Генри всегда был трусом, но мечтал выслужиться перед отцом! Будь проклят этот род! Будь проклят тот день, когда я согласилась стать его женой!

Громкий скрежет ржавых несмазанных дверных петель прервал начинающуюся истерику. В проеме показался тот самый стражник с факелом в руках.

– Ты! – ткнул он в меня пальцем. – На выход! Дьявол хочет тебя видеть!