– Как это? – молодой мужчина с удивлением посмотрел на неё.

– У каждого существа есть свой запах, даже у тебя, хоть ты и пользуешься парфюмом, – ответила девушка, – и только такие как я, Анаэль и Виктория могут почувствовать этот запах.

– А почему же я чувствую твой запах, и уже не в первый раз?

– Ты уже чувствуешь, видишь, слышишь и понимаешь то, что пока большинству людей не доступно, и это не касается того, что открыла тебе я. Я говорю про твой накопленный опыт и развитие души.

– Да? А ты, получается, мой запах чувствуешь?

– Конечно. Помнишь, когда я уходила за твоими вещами, я вдохнула твой запах? Тогда он мне показался смутно знакомым, но я не придала этому значения.

– Да, тогда твоё поведение меня не то, чтобы удивило, но поразило. А как я пахну? – Сатур опустил голову на плечо Гайи, прижавшись щекой к её щеке.

– У тебя интересный запах, – ответила девушка, снова прикрыв глаза и наслаждаясь его тёплым объятием, – ты пахнешь мирра, с лёгкими нотками цветка лотоса, – и причмокнула: – Как же я тогда сразу не узнала такой родной и единственный для меня во всём этом мире запах?

– Может, за столько веков ты его немного подзабыла или это ушло в подсознательную память? – предположил молодой мужчина.

– Скорее всего, так и есть. Из-за боли разлуки Анаэль практически заставил меня забыть всё, что было связано с тобой.

– Это жестоко.

– Да, но благодаря этому я продолжила жить дальше, иначе совершила бы непоправимую ошибку, – Гайя погладила Сатура по щеке.

– Главное, что сейчас мы вместе, – сказал молодой мужчина и поцеловал её.

– Ну и где она ходит?! – Морриган нервно ходила вперёд-назад.

– Успокойся, паникёрша, сейчас она придёт, – успокаивал её Пэйта, – это же Мать.

Они находились в палатке за сценой, индеец сидел на стульчике, настраивая гитару, а Морриган ходила из угла в угол, нервно высматривая Гайю.

– Что, моя дикарка снова рвёт и мечет? – в палатку вошёл Таурус и, поймав Морриган, спиной прижал к себе. – Всё никак не привыкнешь, что Мать везде и нигде?

– Ой, как будто ты привык к её поведению здесь! – всплеснула руками та.

– Нет, конечно, но разве у нас есть какая-то альтернатива? – музыкант развернул дикарку лицом к себе и поцеловал.

– Тем более, здесь она не может быть вездесущей, как это было Дома, – вставил Пэйта, – она «заперта» в теле, как и мы.

– Вот именно, – подтвердил Таурус, – поэтому мы должны не только подчиняться здешним правилам, но и частично смириться.

– Тоже верно, – кивнул индеец.

Тут в палатку вошли Вент и Ганс.

– Мы готовы, – бодро воскликнул Вент.

– Ага, – вяло кивнул Ганс и икнул. – Ооо, что-то меня разморило…

– Убил бы! – Таурус шутливо замахнулся на него.

– Не надо! – барабанщик шарахнулся. – Я в порядке и отыграю концерт!

– Ещё бы ты не отыграл, – проворчал музыкант, – не хватало нам ещё испортить партии Френки и усадить её за барабанную установку.

– Я в порядке, – Ганс практически упал на диванчик, вытирая тыльной стороной ладони испарину на лбу.

– Ну, наконец-то! – воскликнула Морриган.

Все повернули головы к выходу из палатки, к ним шли Гайя и Сатур. Девушка всё так же держала его под руку, а тот свободной рукой сжимал её руку. Они о чём-то с улыбкой переговаривались.

– Давно я не видел её такой счастливой, – заметил Пэйта.

– Угу, – кивнул Таурус и тихо добавил на индейском: – Арей говорил, что только единожды видел её такой счастливой здесь, в этом мире.

– Я до сих пор не могу принять тот факт, что Мать полюбила здешнее создание, – индеец усмехнулся.

– Ага, в голове не укладывается, – подтвердила Морриган.

Тем временем Гайя и Сатур вошли в палатку.