Я искала всю ночь. Сэм словно пропала без вести, исчезла, будто ее никогда и не существовало. Ее способность выпадать из жизни – самый настоящий талант. Хотелось бы мне сказать, что это что-то новое и неожиданное. Но это не так. Моя сестра живет в мире, в котором она – солнце, а все остальные вращаются вокруг нее. Зачастую Сэм оставляет меня либо разгребать ее косяки, либо брать вину на себя.

Я прикрывала ее столько, сколько себя помню. Даже когда мы были детьми, наши родители приняли тот факт, что я буду главной и постараюсь удержать сестру от глупостей. От этой привычки не так легко избавиться.

Сейчас я расхаживаю по своей солнечной кухне, пальцы холодные и липкие, а желудок скручивает так, что даже пышные лимонные булочки, которые я приготовила час назад в жалкой попытке облегчить волнение, не соблазняют меня. А я знаю, что они вкусные.

Но вместо того, чтобы съесть их, я сжимаю телефон, изо всех сил стараясь не набрать один номер. В итоге все равно делаю это. Я всегда хотела сделать родителей – особенно маму – счастливыми, заставить их гордиться тем, что я их дочь. Это основывалось не столько на логике, сколько на самовнушении. Ненавижу разочаровывать маму.

На спине выступает холодный пот, когда в трубке слышатся гудки. Не бери трубку. Не бери трубку. Не бери…

– Привет, дорогая. – Голос мамы звучит слишком радостно в такую рань. – Я только что думала о тебе.

– Утешать у тебя особо не получается, мам.

– Разве то, что я думаю о тебе, не утешает?

– Нет. Потому что я сразу думаю о чем-то плохом.

– Ты ужасная пессимистка, дорогая. Поверь мне, я всегда думаю только о хорошем.

Фыркнув, я продолжаю расхаживать по кухне.

– Я прагматик, а не пессимист.

– Правда? – протягивает мама. – С чего ты вообще это взяла? По своему экспертному мнению?

Она единственный человек, которому удавалось дразнить меня, при этом не заставляя чувствовать себя плохо. Я улыбаюсь, несмотря на волнение.

– Потому что почти все мои мрачные предсказания сбываются. Я просто думаю наперед. – После этого вся радость угасает.

Прочищая горло, прислоняюсь к стойке и перехожу к сути:

– Мам, Сэм связывалась с тобой сегодня?

– Нет, дорогая. От Саманты ничего не слышно уже больше недели. – Раздается легкий смех. – Что для нее вполне нормально. А что такое?

Ну, я хочу задушить ее голыми руками, но она нужна мне здесь.

– Ничего важного. Просто… сестринские дела. – Я снова прочищаю горло. – Мам, мне очень жаль, но придется отменить сегодняшний бранч. Я… э-э… у одной из моих коллег произошла неприятная ситуация, и больше некому ей помочь.

Это худшее из оправданий, и даже просто произнеся эти слова, я съеживаюсь.

– Все в порядке, дорогая, – спешит заверить мама. – Мы можем организовать все в выходные. Так всем будет удобнее. Не смей больше беспокоиться об этом. ДжоДжо в городе на мой день рождения. Она может составить мне компанию.

ДжоДжо – лучшая подруга мамы и соучастница преступлений. Мне становится почти страшно, когда эти двое куда-то вместе ходят. Обычно это влечет за собой неприятности.

– Мы поедем в Санта-Барбару, – продолжает мама. – Она попросила поехать с ней.

Именно за это я ее и люблю. Надо полагать, большинство людей любят своих мам в глубине души. Но не все любят тех людей, которыми являются их родители. Мне нравится моя мама. Мне нравится сидеть у нее на кухне и разговаривать с ней, позволяя ее успокаивающему голосу скользить по мне, обволакивая теплом любимого детского одеяла.

Я до скрипа сжимаю корпус телефона.

– Спасибо тебе, мам. Я организую все наилучшим образом, обещаю. Но если Сэм объявится сегодня, то прошу тебя, дай мне знать. И… ну, пожалуйста, не дай ей уйти, пока я не приеду.