И в доказательство своих слов опустился на колени, целуя руку первого секретаря Краснодольского крайкома. Но Востромырдин в страхе вырвал руку и стал хлопать себя по груди, ища партбилет. Грудь была совершенно голая.

– А, государь, ты хватился своего талисмана! – сообразил старец. – Он в целости и сохранности. Сейчас тебе принесут одежду, а талисман зашит в камзол из баратинского бархата. О, мы знаем обычаи Мира!

И действительно, по невидимому знаку пригожие и скупо одетые девицы принесли целый ворох самых разнообразных незнакомых одеяний.

– Вставай, государь, они облекут тебя в королевский наряд! – подбадривал старец.

Виктор Панкратович сперва застеснялся наготы, но потом припомнил-таки одну закрытую баньку у тюменского коллеги (был, был грех! Кто без греха живет!) и осмелился. Девицы быстро и ловко натянули на могучие ляжки короля-коммуниста подштанники из нежнейшего розового полотна, надели такую же рубаху с открытым воротом, обещанный камзол отличного черного бархата (партбилет и вправду был зашит, как положено, слева), широкие шелковые шаровары, расшитые разноцветным бисером, намотали на ноги шелковые портянки и обули своего повелителя в высокие кожаные сапоги со шпорами. Сама Анжела Титовна удавилась бы из-за таких сапог, и не она одна. Потом девицы усадили Виктора Панкратовича на мягкий пуф и стали приводить в порядок его прическу. Внезапно одна из красавиц пронзительно взвизгнула, словно обожглась.

Прибежавший на визг канцлер поглядел на королевскую макушку и понял, в чем дело. Дело в том, что Виктор Панкратович начал лысеть резко и внезапно и поэтому, не привыкши к лысине, стеснялся ее. Приставленный к нему парикмахер посоветовал отращивать оставшиеся в живых волосы подлиннее и с их помощью скрывать лысину, закрепляя большой заколкой. Заколки Виктор Панкратович тоже стеснялся и, впервые выступая в таком виде по телевидению, строго предупредил руководство краевой студии, чтобы операторы эту заколку ни в котором разе во внимание своих объективов не брали. Но это же все равно что не думать про белого медведя. Проклятая заколка то и дело блестела в самых неподходящих местах доклада. Операторы же знали, что их не выгонят (других-то нет!), и хамски отговаривались: если, мол, кому не нравится, пусть выбирают нового секретаря, без заколки. Вот каким распущенным народом приходилось руководить!

Конец ознакомительного фрагмента.